Клад - [2]

Здание института находилось далеко от дома Макса, в очень неудобном месте, вдали от метро и больших магистралей в небольшом грустном лесу. Само здание сталинской постройки, в четыре этажа, наверно, когда-то должно было быть витриной социализма, но сейчас, оно не было похоже на могучих собратьев с Кутузовского проспекта, и совсем не производило впечатление. Все какое-то сгорбленное, потрескавшееся, как будто ему было неудобно стоять на этом месте. Он вошел в вестибюль. Здание имело большие, широкие пролеты, высокие потолки. По всему видимому периметру коридора, изнутри, оно было выложено дешевым мрамором, но огромные стеклянные люстры в коридорах, призванные сиять, не горели. Электричество было тусклым от редких ламп дневного света. Было похоже, что руководство какое-то время боролось за здание, а потом сдалось, и, в условиях экономической неопределенности, махнуло на него рукой. Один дряхлый дедушка-охранник сидел в стеклянной будке, которая перегораживала проход. Макс подошел и протянул паспорт, под стеклянную перегородку:

– Мне здесь пропуск должны были выписать.

Пожилой охранник грустно улыбнулся:

– Молодой человек, вы должны назвать номер пропуска.

– Я его не знаю.

– Тогда я не имею права вас пропускать.

Макс задумался:

– Но я же здесь работаю, пропуск есть, вот паспорт,– и недовольно дернул рукой.

Охранник сказал, с улыбкой:

– Здесь все решает начальник охраны, мы даже директора института не пустили сначала.

Макс стал звонить своему начальнику – тот не брал трубку.

– И что теперь?

– Стойте и ждите, вспоминайте номер пропуска.

Макс отошел в сторону и стал ждать начальника отдела, наконец, тот показался в дверном проеме.

– Что стоишь, не заходишь? – начальник картавил так, что хотелось закрыть ему рот рукой.

– Вы мне не сказали номер пропуска, меня без него не пускают.

Заметив недоумение, на лице вошедшего, охранник объяснил ситуацию:

– У меня их триста штук, я не могу так найти, идите к начальнику охраны и выпишите одноразовый, на сегодня.

Медленно, на звуки голосов, стали подтягиваться еще пенсионеры в какой-то полувоенной форме. Макс критически посмотрел на них. Охрана института состояла из таких дряхлых пенсионеров, что было не понятно, как они могут исполнять свои обязанности. Начальник отдела тихо выругался:

– Скоро приду,– и пошел наверх по ступенькам.

Когда он вернулся, минут через пятнадцать, то прошептал:

– Их не увольняют по какому-то закону, поддерживающему пенсионеров, а так как институт всегда был режимным предприятием, то с ними сложно спорить.

Они прошли турникет, и пошли в свою комнату. Когда зашли начальник громко объявил:

–Это Максим, наш новый коллега.

Три человека, сидевшие в комнате, отреагировали очень вяло, слегка повернув лица, но Макс сразу узнал крупного мужчину, которому он наступил на ногу вчера в спортзале. Он сразу подошел к нему и протянул руку:

– Здравствуйте.

Тот нерешительно протянул руку, Макс повернулся к другим сотрудникам – они уже потеряли к нему всякий интерес, и смотрели, каждый в свой компьютер.

Коллектив был довольно молчаливый. Как потом Макс узнал, один, из них, Ярослав, считал себя народным целителем – на его столе горой лежали разнообразные пачки чая и трав. За ним, на стене, висели разноцветные грамоты и сертификаты, которые подтверждали, что он ведущий магического театра и архетипических технологий. Другой, его, все называли Вольдемар, как потом узнал Макс, прослушал курс «Договорись со своим телом» в Школе соматической интеграции, был мастером сновидений, и даже имел свой сайт в Интернете, на эту тему. Позже, Макс нашел его, и даже попробовал ознакомиться с трудом коллеги. То, что он прочел, ввело его в уныние. Текст был следующий:

«…После событий описанных в предыдущем посте про клеточную инженерию внутренние сны изменились.

Как бы нижний мир, на подобии нашей земли. На самом деле внутренний сон – солянка сборная из реала, внутренних сновидений и нескольких параллелов.

Летать никак и предметы все твердые сквозь них тоже никак. Теликинез тоже не работает. Работают ментальные способности, энергетические фаеры, артефакты и оживление материи с помощью очень сложной магии. Наука, но не заклинания. Мне были доступны только ментальные способности. Это была моя магическая специализация в этом сне. Создавать фаеры, и оживлять материю я не мог, как бы не пытался. А пытался, ибо понимал, что это внутреннее сновидение, но также знал местную магическую теорию, согласно которой мне доступны только ментальные способности…»

В лучшую сторону выделялся третий, его уже знакомый, Дима, он хотя бы иногда говорил. Макс занял пустующее место, рядом с ним. Где-то над головой все время раздавался какой-то стук и малопонятные звуки.

– Это крышу ремонтируют, – сказал начальник отдела.

На обед они пошли тоже вместе с Димой, остальной коллектив был занят собой. В столовой было шумно, тянулась длинная очередь через все помещение, весь институт шел обедать в одно и тоже время – сразу после открытия столовой. Здесь, ни о какой справедливости речь даже не шла – наверно кто-то из руководителей, судя по красивому, с отливом костюму, взял поднос, и обошел очередь, состоящую из двадцати женщин и стариков, встал первым, громко сказав со смехом: – Приятно воспользоваться служебным положением.