Киви - [41]

Нужно было спасать положение. В Англию стали приезжать один за другим новозеландские министры. Они взывали к «благородству страны-матери» и убеждали ее не допустить разорения «страны-дочери».

Перед мысленным взором новозеландцев все чаще стала возникать мрачная картина начала 30-х годов, когда Англия, сжатая тисками кризиса, резко сократила закупки новозеландской сельскохозяйственной продукции. Новой Зеландии грозил экономический крах. Безработица достигла ужасающих размеров. Более двух пятых взрослого мужского населения не имело работы. На пастбищах паслись десятки миллионов овец и миллионы коров, но шерсть, мясо и молоко были «не нужны». В то же время тысячи рабочих в городах голодали.

Чтобы занять безработных и предотвратить взрыв недовольства, правительство создавало специальные трудовые отряды, которые использовались на строительстве дорог, на лесопосадках. Вместо заработной платы рабочие в этих отрядах получали кое-что из одежды и скудную еду из общего котла.

Каждый новозеландец, проезжающий через большие лесные массивы вблизи Роторуа, где ровными рядами выстроились тридцатипятилетние сосны, неизменно вспоминает, что они были посажены руками безработных. Мы видели эти леса, этот «памятник великой депрессии», как назвали их наши спутники.

Сейчас все большее число новозеландцев начинает понимать, что их страна не может и не должна уже больше развиваться как заморская ферма Англии, если она не хочет в один прекрасный день оказаться перед катастрофой.

ОМАРУ И ТИМАРУ

ДОРОГА от Данидина к Крайстчерчу идет через Омару и Тимару, два небольших провинциальных города. Вплоть до Тимару она почти все время вьется по обрывистому берегу Тихого океана. Между обрывом и океаном тянутся узкие ленты песчаных пляжей.

Омару известен своим любопытным географическим положением. Он лежит как раз на полпути от экватора к Южному полюсу. Это новый город, выросший в основном после войны. Одноэтажный, как и большинство новозеландских городов, он отличается от них более современной архитектурой. Нам понравилось, что окна во многих жилых домах занимают чуть ли не целую стену.

В тридцати километрах к югу от Омару песчаный пляж на берегу океана усеян сотнями камней шарообразной формы. Это так называемые каменные пудинги. Некоторые из этих камней невелики — с теннисный мяч (правда, таких почти не осталось, потому что туристы разобрали их в качестве сувениров), другие размером с большие пушечные ядра, а есть и такие, диаметр которых превышает рост человека.

Многие каменные шары раскололись надвое: внутри они желто-красные, сердцевина их состоит из крупных кристаллов. По-видимому, как раз эти расколовшиеся Камни и напоминают пакеха пудинги. Маори же считают их окаменевшими кумара. В их легендах говорится, что некогда у этого берега бушующий океан опрокинул приплывшую из Гаваики лодку «Араитеура». Что стало с людьми, которые были в лодке, неизвестно, но привезенные ими кумара были выброшены волной на песок и превратились в камни, а «Араитеура» — в одну из скал, выступающих у берега из вод океана.

Если верить этой легенде, то кумара, прежде чем окаменеть, должны были разрастись и в десятки и сотни раз увеличиться в размере.

Тимару — один из старых новозеландских городов; в нем меньше новых построек, чем в Омару, меньше ярких красок. Эти два города походят друг на друга только названиями.

На окраине Тимару находится мясокомбинат. Здание комбината, довольно большое, серого кирпича, напоминает обычный заводской корпус, только из него не доносилось ни шума машин, ни лязганья металла.

Нам предложили посмотреть производственной процесс с самого начала. Нас провели на задний двор комбината, разделенный невысокими перегородками на несколько загонов. Три загона были уже заполнены блеющими, но в общем довольно спокойными овцами, а к четвертому, еще пустому, на наших глазах подъехал грузовик с очень длинным кузовом, и две собаки стали «деловито сгонять с него овец по опущенному борту.

— Вам, конечно, понятно, что наша работа не из самых приятных, — сказал со вздохом сопровождавший нас молодой инженер. — Как-никак, мы в день губим до семи тысяч овечьих душ. Ничего не поделаешь!.. Ну, а теперь прошу следовать за мной.

Мы двинулись вслед за инженером, но остановились, увидев, как большая дверь в стене комбината поползла вверх. Рабочий открыл ворота одного из загонов. Вновь появились собаки и погнали овец внутрь здания. Через другую дверь в той же стене прошли и мы.

Помещение, в котором мы оказались, чем-то напоминало ангар. В передней его части перед высокой деревянной стеной сгрудились овцы. Дверь за ними уже успела опуститься. В стене были сделаны прорези. Как только в одной из них показывалась голова очередной жертвы, резник быстро отгибал ее назад и мгновенным движением большого, похожего на самурайский меч ножа перерезал овце горло. Другой рабочий сейчас же прицеплял еще вздрагивающую, истекающую кровью тушу на крюк транспортера. Ее поднимали вверх, и она начинала свое движение над длинным узким столом, тянущимся через весь зал. Воздух был насыщен влагой и тяжелым приторным запахом крови.