Киви - [13]

Вот и киви, целые три киви. Они склонились над фолиантом, на страницах которого по-латыни начертано: «Ingenio et labore» («способность и труд»). Это эмблема университета.

Внутри главного здания прохладно, царит торжественный полумрак. Солнечные лучи, проходя через переплеты окон, рисуют сложный узор на тусклом паркете, на темных деревянных панелях стен, на резных перилах деревянных лестниц. Веет стариной, хотя университету нет и ста лет: он был основан в 1882 году. Но старое здесь сочетается с новым. Сразу же за главным зданием высятся недавно построенные пяти-, шестиэтажные серо-голубые корпуса естественных факультетов. Все здесь по-современному просто. Большие окна пропускают много воздуха и света. Аудитории и лаборатории оснащены новейшим оборудованием.

Профессора и студенты университета во время выпускных церемоний и в других торжественных случаях облачаются в длинные черные мантии и надевают средневековые шапочки. Однако это не мешает им жить интересами сегодняшнего дня. Не случайно во время наших бесед так часто звучали слова: «спутник», «Дубна», «Братск».

Когда мы были в университете, нас засыпали вопросами о жизни в СССР, о постановке образования, об объеме знаний, получаемых студентами в советских университетах и институтах. Особенно интересовал всех Московский университет.

Наши новозеландские коллеги говорили, что в последнее время в Оклендском, да и в других новозеландских университетах, начинают избавляться от тяготеющей над ними «Островной изолированности».

Диапазон исследовательской работы университетов расширяется. Так, например, в Оклендском университете три года назад был создан новый факультет — факультет «политической науки». Там изучаются проблемы новейшей истории, экономики и современных международных отношений.

Мы уже перестали держаться за юбку матери-Англии. Нашей стране нужны специалисты, которые noмогли бы новозеландцам понять их место в этом большом мире, — так сказал нам, характеризуя задачи этого нового факультета, его глава профессор Р. Чэпмэн. — Разумеется, нас прежде всего интересуют проблемы Океании, Австралии и Юго-Восточной Азии, — добавил он.

Здание Оклендского университета занимает большую территорию, прилегающую к Принсес-стрит (улице Принцев). Если Куин-стрит (улица Королевы) — торговый и финансовый центр города, то район Принсес-стрит может считаться его культурным центром.

В Окленде и во многих других городах Новой Зеландии часто встречаются улицы, площади и парки с «королевскими» названиями. Помимо улиц Королевы или Короля, Принцессы или Принца нет недостатка и в таких, которые названы именем того или иного члена английской правящей династии. По соседству, например, с улицей Виктории непременно встретишь если не улицу, то парк имени ее сиятельного супруга принца Альберта.

В названиях улиц, площадей, гостиниц сплошь и рядом встречаются всяческие Георги и Эдуарды и такие слова, как «имперский», «империя», «королевский». Все это постоянно напоминает о том, что Новая Зеландия долго находилась, а формально находится и сейчас, под скипетром английских монархов. Забегая вперед, скажем, что, приехав в Палмерстон-Норт и добравшись до гостиницы, мы только после долгого объяснения с портье, решительно утверждавшим, что номера для нас не забронированы, выяснили, что вместо гостиницы «Империя» попали в гостиницу «Имперская». И все это в одном маленьком городе!.

* * *

В Окленде есть школа, в которой преподается русский язык. Как и все новозеландские школы, она имеет не номер, а свое собственное название — Рангитото-колледж.

Директор школы Ф. Такер в развевающейся короткой черной мантии поверх костюма проводил нас в класс, где за партами сидело около двадцати пяти ребят, мальчиков и девочек лет двенадцати-тринадцати.

Шел урок русского языка. Дети встали и приветствен вали нас дружным «здрав-ствуй-те!».

Ответив на их приветствие, мы поздоровались с преподавателем Э. Мейерсом и попросили его продолжать урок.

Мистер Мейерс обратился к одному из мальчиков и велел ему прочитать текст, заданный к уроку.

Из-за парты поднялся голубоглазый подросток и довольно бойко начал читать коротенький рассказ о том, что, по-видимому, казалось и ему, и всем остальным ученикам очень необычным. Рассказ назывался «Первый снег».

Мальчик старательно произносил русские слова и лишь раза два сделал ошибку в ударении.

Затем читала девочка. Она очень волновалась, и мистеру Мейерсу пришлось ей помочь.

Потом ученики довольно бойко отвечали на вопросы, хотя, как объяснил директор, они всего лишь второй год обучались русскому языку.

— У нас в школе преподаются еще французский и немецкий языки, — сказал мистер Мейерс. — Мои ученики гордятся тем, что выбрали самый трудный — русский. Они очень интересуются вашей страной и мечтают там побывать.

Он улыбнулся. — Я тоже об этом мечтаю. Ведь я изучил русский язык в Новой Зеландии, и мне очень хочется посетить великую страну, где на нем говорят.

Нам было приятно услышать эти слова и столь же приятно видеть висевшие на стене класса этой новозеландской школы два больших плаката, на одном из которых была изображена Красная площадь, а на другом — Выставка достижений народного хозяйства.