Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз - [145]

Впрочем, такие средства были далеко не безопасны, и известно немало случаев смертельного исхода после их неправильного применения. Так, при дворе в эпоху Мин особую популярность приобретают «желтые пилюли» — обобщающее название для многих средств, чье действие было основано на использовании методики «дополнения ян через инь».

Символика «желтых пилюль» связана с преданиями о «желтых водах», которые в чистом виде встречаются в горах Куньлунь, где обитают бессмертные. В них пребывают духи умерших, которые могут даровать бессмертие. В даосской практике это средство было известно под названием сяньтянъ дань — «Пилюли прежденебесного», а поскольку понятие «прежденебесного» указывает на доформенное состояние мира (то есть когда еще не существовало даже Неба), то это средство должно было возвращать человека к абсолютной изначальной и нерасчлененной мощи Вселенной.

Основным ингредиентом являлась менструальная кровь красивых три-надцати-четырнадцатилетних девушек. Девушек отбирали особым образом, в частности сразу отвергали слабых здоровьем, особ с жесткими волосами, грубым мужеподобным голосом — они не обладали в достаточной мере началом инь. Кровь собиралась в золотые и серебряные сосуды, а затем в ступе перемешивалась с отваром из копченых полусозревших слив (умэй шуй). Плоды и цветки сливы считались священными продуктами, нередко ассоциировались с долголетием, здоровьем и успехом в карьере. Полученную смесь высушивали семь раз, добавляли сухое молоко, киноварь — традиционный ингредиент всех пилюль бессмертия, смолу хвойных деревьев и даже человеческие экскременты. В результате смешивание и выслушивания получалась небольшая пилюля, которая, как считалось, могла избавить от пяти видов усталости, лечить семь видов ран и помогать от общей недостаточности.

В династию Мин в XVI в. даос Вэньчун поведал секрет эффективности желтых пилюль двум видным придворным чиновникам, которые не преминули воспользоваться чудесным средством. В результате оба скончались. Это не испугало императора Ши-цзуна, свято верившего в силу «желтых пилюль» и благоволившего даосизму. В 1553 г. император издает специальный указ, по которому из Пекина и его окрестностей для сбора важнейшего ингредиента чудесного средства было набрано 300 молодых особ в возрасте от 8 до 14 лет, на следующий год — еще 106 человек. Преемник Ши-цзуна, император Ма-цзун (прав. 1567–1573) стал, по совету своих евнухов, активным сторонником пилюль и, как считается, этим окончательно подорвал себе здоровье.

Другой император, Гуан-цзун, умер в ту же ночь, как принял это чудесное средство, процарствовав меньше года, и этот случай 1621 г. стал известен как «инцидент желтых пилюль»⁴¹.

Нарушение принципа «восполнения ян через мнь» вызывало очевидный протест в китайской культуре, что, в частности, выразилось в отношении к женскому монашеству. Утрата очевидного женского начала, например уход в монахи, оценивался китайским обществом негативно. Частично это можно объяснить тем, что буддизм махаяны формально уравнивал возможности мужчины и женщины на пути к спасению и вводил для обоих полов равные формы монашеского послушания.

Следует учитывать, что начало инь все же не соотносится непосредственно с женским началом и имеет значительно более глубокую символику противоположных процессов, а не статичных состояний. Поэтому равноправие женщины и мужчины в сфере общения с духовным миром было невозможно, если, конечно, женщина не утрачивала окончательно черты человеческого существа и не переходила полностью в разряд духов или медиумов, как это случалось в Китае в эпохи Чжоу и Хань. Буддийское же монашество не предусматривает такого процесса, и, хотя женское монашество стало весьма популярным в XI–XIII вв., явление это в терминах сакральной культуры Китая считалось чем-то неестественным.

В частности, в устных преданиях утверждается, что женский монашеский орден был учрежден против желания Будды по распоряжению одного из его учеников Ананды. Однако не это в реальности оказалось основной причиной недовольства монахинями. Исходя из концепций буддизма, монах не имеет ни пола, ни сексуальных пристрастий, поскольку в момент посвящения он должен оставить мир желаний и мир «разделения» на мужское и женское. В частности, как следствие этого, Будда изображается нередко как существо амбивалентное, в равной степени обладающее и мужскими, и женскими чертами. Однако на практике в Китае весьма дурно относились к женщинам, которые отказывались вступать в брак, рожать детей и уходили в монастырь. Их поступок не встречал понимания в обществе, где количество детей и послушание жены было одним из столпов процветания семьи. С монахинями связывалось немало плохих предзнаменований, например считалось дурным знаком увидеть монахиню в период между Новым годом и 3-м днем года по лунному календарю.⁴²

И здесь в китайской культуре был найден интересный выход — женское монашество по ряду сакральных символов оказалось как бы отделено от мужского. Например, в отличие от монахов-мужчин, которых называют хэшан, женщины-монахини именуются совсем иначе —