Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. - [6]

Вопросы истории внешних отношений Китая привлекали внимание многих буржуазных западноевропейских и американских синологов. Однако долгое время их интересовали в основном отношения европейцев и народов присредиземноморья с Китаем. Что же касается внешней политики самого Китая, то здесь, широкое распространение получило мнение об его извечном стремлении к изолированности от зарубежных стран, выдвинутое известным французским синологом прошлого века А. Ремюза[32]. Крайняя точка зрения в этом отношении, высказанная М. Боу, предполагала начинать историю дипломатических связей Китая вообще лишь с 1689 г., т. е. с заключения первого-договора с европейской державой[33].

Однако, несмотря на широкое распространение указанной теории, некоторые буржуазные ученые уже в конце XIX и начале XX в. стали подходить к истории внешних связей Китая как. к двустороннему процессу. Еще в 20-х годах X. Макнэйр выражал недоумение, что в исследовательской литературе преобладают работы о деятельности иноземцев в Китае и почти нет работ о деятельности китайцев за рубежом[34].

Изучение внешних связей Китая как двустороннего процесса началось с выявления и перевода источников. В 70-х годах XIX в. появились английские переводы некоторых источников относительно интересующего нас периода — XIV–XVII вв., выполненные В. Мэйерсом, В. Грёневельдтом, а затем, в начале XX в., — В. Рокхиллом[35]. Исследование указанных проблем началось лишь в 30-х годах, опять-таки с морских экспедиций китайского флота начала XV в. Этому вопросу было посвящено несколько работ французского синолога П. Пельё, голландского — Я. Дёйвендака и японского — Ямамото[36].

Остановимся на оценках причин и характера данных экспедиций буржуазными авторами. П. Пельё и Я. Дёйвендак, например, были склонны считать, что основной целью экспедиций явились поиски сокровищ и редкостей для императорского двора[37]. Эта же точка зрения повторяется и в некоторых общих работах последнего времени[38]. Но Я. Дёйвендак в отличие от П. Пельё объяснял этой целью лишь первые экспедиции флота Чжэн Хэ. Целью же последующих, по его мнению, были поиски жирафов, которые якобы считались при китайском дворе священными животными[39]. Источники свидетельствуют о надуманности подобной идеалистической концепции[40]. Довольно широкое распространение получила точка зрения, согласно которой данные экспедиции явились попыткой найти новые торговые пути в страны Ближнего Востока, так как сухопутные караванные пути через Среднюю Азию были перерезаны в связи с падением обширной Монгольской империи. Эту точку зрения излагает Дж. Нидем[41]. Но вместе с тем он отмечает, что целью экспедиций могло быть и возвеличение императорского двора, и поиски бежавшего якобы претендента на престол. Поэтому, продолжает автор, причины экспедиций еще не выяснены[42]. В. Парселл, исследовавший историю китайской колонизации Юго-Восточной Азии, считает, что экспедиции начала XV в. имели целью закрепление сюзеренитета Китая в заморских странах[43]. Это мнение заслуживает внимания. Однако характеризовать на данном основании эти экспедиции как «карательные», что делает В. Парселл, по нашему мнению, неудачно. Заслуживает внимания и точка зрения американского ученого Ло Чжун-пана, который связывает указанные экспедиции с поступательной тенденцией исторического развития и социально-экономической обстановкой в Китае того времени. Он считает, что начало XV в. явилось апогеем активной политики Китая на морях, которая проводилась, все нарастая, еще с X–XI вв.[44]. Это нарастание, а затем падение активности китайской морской политики (с середины XV в.) автор связывает с экономическим развитием юго-восточных районов страны и соответственно с общим кризисом Минской империи.

Более широко к вопросу о внешних связях Китая подходят американские синологи Дж. Фэйербэнк и С. И. Тэн. Они характеризуют весь комплекс отношений средневекового Китая с иноземными странами как «данническую систему»[45]. Однако, по нашему мнению, это не отражает суть внешнеполитических связей Китая, где «дань» иноземцев должна была выступать лишь одним (и далеко не единственным) проявлением «вассалитета» зарубежных стран. Проблема изучения такого рода вассалитета затрагивалась американским исследователем X. Хинтоном[46]. Автор рассматривает взаимоотношения Китая с Бирмой и Вьетнамом, которые по китайской схеме не включались в число стран Южных морей, причем их «вассалитет» в освещении X. Хинтона выглядит как нечто вполне реальное, закрепленное в договорных обязательствах. Это вызывает большие сомнения.

Из других аспектов интересующей нас проблемы следует отметить большую работу по изучению китайской географической терминологии стран Южных морей, проделанную П. Пельё, а также французским востоковедом Г. Ферраном и японским — Т. Фуцзита[47].

Что касается вопроса о внешнеторговых связях Китая со странами Южных морей, то до недавнего времени среди буржуазных авторов было широко распространено мнение о «нерентабельности» заморской (и вообще внешней) торговли для Китая. В. Грёневельдт, например, пришел к заключению, что Китай ничего не получал от торговых отношений с иноземцами