Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. - [41]
Это послание не помешало китайцам одарить, как положено, сиамского посла, прибывшего в начале 1420 г. в Китай, и направить для сопровождения его в обратный путь дворцового евнуха Ян Миня с подарками для правителя Сиама[365]. Такое двоякое воздействие имело успех: в 1421 г. из Сиама в Китай прибыло посольство в составе 60 человек с дарами и просьбой о «прощении» за вторжение сиамских войск в Малакку[366].
После смерти Парамешвары в 1424 г. наследник престола прибыл в Китай со своей семьей и свитой.
В 1431 г. на корабле, доставившем в Китай послов из Самудры, тайно прибыли три человека из Малакки. Они доложили, что их властитель снова хочет побывать в Китае, но опасается нападения со стороны Сиама, о котором его предупредили. Император отправил их назад вместе с флотом Чжэн Хэ (1431 г.). В Сиам был доставлен новый императорский указ с требованием поддерживать дружественные связи с соседями и не ослушиваться наказов китайского двора[367]. После этого правитель Малакки осуществил свое намерение и прибыл в Китай (1433 г.). Он зазимовал в Нанкине, направившись следующей весной в Пекин, куда в 1421 г. была перенесена столица. Его приняли при дворе «как положено» и подарили корабль[368]. Пробыв в Китае до 1436 г. и возвращаясь обратно через провинцию Гуандун, правитель Малакки узнал о восшествии на престол нового императора. Вскоре ему передали указ с похвалами от нового императора, а губернатору Гуандуна было приказано сопровождать правителя Малакки на обратном пути[369].
Помощь Парамешваре со стороны минского правительства не была «бескорыстной». Китайцы использовали улучшение отношений с Малаккой для организации своей базы и торговой фактории на этом важном скрещении морских путей. Вот как свидетельствует об этом Гун Чжэнь: «Китайские корабли, отправлявшиеся в Западные моря, создали в этом месте свою зарубежную резиденцию (вайфу). (Здесь) построен частокол и возведено четверо ворот и сторожевые башни. Внутри сооружена вторая стена и склады, наполненные всеми необходимыми припасами. Корабли главной эскадры Чжэн Хэ, посетив Тямпу, Яву и другие страны, а также корабли авангардных флотилий, высылаемых в Сиам и другие страны, — все при возвращении причаливают к берегам той страны. Корабли собираются все вместе… Всевозможные деньги и припасы, доставленные из различных стран, разбираются здесь и грузятся на корабли. Флот остается до 5-го месяца, когда начинают дуть попутные ветры, и в полном составе отправляется в обратный путь»[370]. Хуан Чун, посетивший Малакку позже, отмечал, что часть дворца местного правителя крыта черепицей, оставленной здесь Чжэн Хэ, и что в городе много дворцов и зданий, построенных по китайскому образцу[371].
Есть косвенное упоминание о том, что аналогичная торговая фактория была основана китайскими моряками в начале XV в. и в стране Самудра[372]. До этого попыток организации таких баз не встречалось во внешнеполитической практике китайского правительства. Это свидетельствует о том, что одной из целей активизации внешней политики Китая было обеспечение контроля над важным морским торговым путем в Индийский океан. Создание зарубежных опорных пунктов было существенным шагом по пути усиления китайского влияния в районе Южных морей.
Еще дальше по этому пути минское правительство пошло в Палембанге. Свидетельством тому служат события, последовавшие за разгромом Чэнь Цзу-и армией Чжэн Хэ. В 1407 г., очевидно на кораблях Чжэн Хэ, в Китай прибыл в качестве посла Палембанга Цю Янь-чэн, зять Ши Цэинь-цина, оказавшего помощь Чжэн Хэ, и преподнес двору «дань». Тогда указом императора район Палембанга был преобразован в самоуправляющийся «инородческий округ Цзюцзян» (Цзюцян сюань вэй сы) и Ши Цзинь-цин назначен его начальником (сюань вэй сы ши). Такая автономия предоставлялась императорским правительством некоторым национальным меньшинствам на юго-западе страны: в провинциях Гуанси, Гуйчжоу, Юньнань и Сычуань. Титул «сюань вэй сы ши» был наивысшим среди прочих титулов, дававшихся племенным вождям и родовым старейшинам этих национальных меньшинств. «Инородческие округа» подчинялись непосредственно центральной власти, а не местным провинциальным сановникам. «Сюань вэй сы ши» имел по китайской иерархии 3-й чиновный ранг[373].
С провозглашением Палембанга «инородческим округом» мы наблюдаем первую в истории внешних связей Минской империи попытку установления прямой власти китайского императора в районе Южных морей. Формально это провозглашение означало не что иное, как присоединение Палембанга к Китаю. И хотя, как мы покажем далее, это присоединение осталось не больше чем формальностью, сам по себе такой шаг минского правительства служит одним из ярких проявлений активизации китайской политики в странах Южных морей в начале XV в. Этот беспрецедентный случай красноречиво иллюстрирует стремление китайского правительства приблизить систему номинального вассалитета стран Южных морей к реальности. Другое дело, что на практике императорский двор не смог последовательно осуществить это начинание.
Насколько политика Китая в странах Южных морей стала активней и действенней в начале XV в. по сравнению с предшествующим временем и насколько усилилось здесь китайское влияние, хорошо прослеживается на примере вмешательства минского правительства в войны между Тямпой и Дайвьетом.
