Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. - [36]

В этом отношении показателен случай с убийством китайских послов на Яве в 1406 г. Здесь шла борьба между двумя претендентами на престол — Вирабуми и Викрамавардханой.

Во время разгрома Вирабуми войсками Викрамавардханы в 1406 г. в его резиденции находилось китайское посольство. 170 солдат с китайских кораблей, которые занимались на берегу торговлей, были убиты. Викрамавардхана просил извинения через своего посла, выразив готовность заплатить компенсацию за убитых китайцев, а также сообщил о назначении наместником восточной Явы сына Вирабуми[316]. Китайцы ограничились посылкой на Яву гневного императорского манифеста. Сумма выкупа была определена в 60 тыс. лян золота (2238 кг)[317]. Получить выкуп было поручено Чжэн Хэ.

Согласно «Мин ши», Чжэн Хэ, прибыв на Яву в 1408 г., получил в виде компенсации 10 тыс. лян золота (373 кг). Чиновники Ведомства обрядов настаивали на том, чтобы ввиду недоплаты заключить прибывшего с Явы посла в тюрьму. Однако император возразил: «Я желаю только того, чтобы люди из дальних стран боялись последствий своих поступков. Разве это золото берется ради наживы?»[318]. И остальная «задолженность» Явы была прощена.

Заботу китайского правительства в начале XV в. о судьбе своих послов в заморских странах характеризует следующий инцидент. В 1415 г. один яванец выкупил китайских солдат, выброшенных бурей на берег одной из стран Южных морей и обращенных там в рабство. В 1418 г. эти солдаты вместе с яванским посольством были отправлены в Китай. Китайцы щедро вознаградили выкупившего[319].

С развитием внешних связей в начале XV в. были восстановлены и расширены государственные учреждения, ведавшие посольским обменом Китая с заморскими странами. Между 1399 и 1402 гг. департамент посланцев был упразднен и часть посланцев передана в штат церемониального приказа[320]. К этому времени управления торговых кораблей уже не функционировали. Вскоре после 1403 г. департамент посланцев был восстановлен[321]. В 1403 г. были вновь открыты управления торговых кораблей в Чжэцзяне, Фуцзяни и Гуандуне[322].

В 1407 г. при столичных гостиницах для приема иноземцев, учрежденных в том же году, была открыта школа переводчиков с иностранных языков[323]. Ведомство обрядов отобрало 38 учащихся Государственной школы (Го цзы цзянь) для обучения их устному и письменному переводу. Держа столичные экзамены наряду с прочими чиновниками, экзаменационное сочинение они должны были давать также и в переводе на изучаемый ими язык. После сдачи экзаменов они направлялись на работу в гостиницы, принимавшие иноземных послов, где не прекращали совершенствоваться в письменном переводе[324]. В дальнейшем штат переводчиков был еще более расширен, в результате чего, как отмечено в «Шу юй чжоу цзы лу», все послания, доставляемые различными иноземными послами, переводились на китайский язык[325].

В начале XV в. контроль над внешними связями Китая постепенно переходит и дворцовым евнухам. Большинство начальников экспедиций китайского флота в страны Южных и Западных морей, а также многие китайские послы, направлявшиеся с ответными миссиями в эти страны, принадлежали к этой категории лиц. Дворцовые евнухи захватили контроль над управлениями торговых кораблей. В «Гуандун тун чжи» записано: «Распоряжались доставленными в дань товарами дворцовые евнухи, а чиновники тицзюя [из управлений торговых кораблей] ведали лишь регистрацией и только»[326]. Со временем в их руках оказались и посты начальников управлений торговых кораблей.

Роль евнухов в управлении государственными делами в Китае в период Мин была очень значительна. Сделавшись самой приближенной к трону кастой, они пытались закрепить свое положение, открыв при дворе школу для малолетних евнухов. Распространение их контроля на внешние посольские связи Китая, начавшееся с первых лет XV в., послужило впоследствии причиной борьбы придворных группировок, что отразилось на состоянии этих связей. Однако в рассматриваемый нами период — с начала до середины 30-х годов XV в. — поручение внешних связей кругу наиболее приближенных к императорскому трону лиц еще раз свидетельствует о большом значении, которое придавали правящие круги Китая внешним сношениям. Сосредоточение руководства этими сношениями в самых высших сферах служило на том этапе известным стимулом в их развитии.

В результате активизации внешней политики китайского правительства в начале XV в. параллельно с расширением посольских связей была значительно упрочена своеобразная система номинальных «вассальных отношений» стран Южных морей с Китаем во всех ее формальных проявлениях. Современники и участники заморских походов восторженно писали: «Среди множества стран нет таких, которые бы не сдались нам… Повсюду, куда приходили наши корабли и повозки и куда могли пройти люди, не было никого, кто бы не питал [к императору] чувства уважения и преданности… Все страны признали себя подданными. Процветает присылка дани и подношений»[327]. Естественно, это красочная гипербола, типичная для официального стиля того времени в Китае. Однако здесь, несомненно, нашли отражение успехи, достигнутые Китаем в странах Южных морей в начале XV в. Периодическое появление в водах Южных морей китайского флота с армией на борту и прецеденты непосредственного военного вмешательства превратили Минскую империю во вполне реальную силу в глазах многочисленных мелких государственных образований этого района. Местные властители не могли не считаться с этим.