Кисмет - [98]

— Как дела? — он берет трубку почти сразу. — Вчера я волновался.

— Нормально, спасибо. У меня все… хорошо.

— Точно? У тебя невеселый голос. Как ты справилась с женой знаменитости?

Анна держит паузу, затем отвечает:

— Джефф, ты сейчас занят?

— К сожалению, да. Я в треклятом Воксхолле.

— Я хотела бы встретиться с тобой.

— Что-нибудь случилось?

— Все в порядке. Мне просто надо с тобой поговорить. Можешь закончить пораньше?

По его голосу чувствуется, что он все же обеспокоен, но она уверяет его, что причин волноваться нет, и, перебрав несколько вариантов, они договариваются встретиться у него на квартире в четыре. Даже не забросив домой ноутбук, Анна направляется к станции метро и по линиям Бейкерлоо и Северной доезжает до «Лондонского моста». Сперва она намеревается убить время на рынке Боро, но затем понимает, что напрасно это затеяла. Каждый товар в каждой палатке — висящие ветчинные окорока, груды мертвой рыбы, горки органических овощей — напоминает ей о Пите, и в конце концов Анна покупает кофе и направляется к югу, в сторону «Слона и замка». Она бродит по торговому центру у станции, мимо брендовых заведений — Clarks, Thomas Cook, W. H. Smith, McDonald’s, Argos, — укоренившихся в сознании и хорошо знакомых, как члены семьи, как ранние детские воспоминания. В этих местах она чувствует себя как дома, не то что на рынке Боро. Но и эта прогулка приводит девушку в уныние, поскольку напоминает ей, что она всего лишь провинциальная пустышка, которая притворялась солидным лондонским профи и в конце концов была разоблачена как самозванка. Анна выходит из торгового центра, словно изгнанная оттуда неприятной мыслью, и снова начинает разглядывать рыночные палатки, расположившиеся вокруг станции. Она шагает мимо шарфов, сари, куриц пири-пири, футляров для мобильных телефонов, дешевых кроссовок и тренировочных штанов, чувствуя себя невидимой, сотканной из воздуха. Она говорит себе, что, по словам Джеффа, так ощущается свобода, и чтобы сбежать из рамок прежней жизни, надо ее разрушить. Она пытается унестись мыслями к будущей идиллии, где они с Джеффом поселятся на вилле на каком-нибудь греческом или итальянском острове, но эти смелые мысли скользят по поверхности ее тревоги и не вытесняют болезненную нервозность. Потом она внезапно ловит себя на том, что глазеет с открытым ртом на киоск со светящимися лакомствами и, чтобы оправдать свое чудаковатое поведение, покупает тридцатисантиметровую красную лакричную конфету, усаживается на скамью и медленно ест ее. Закончив, она продолжает обходить палатки, но по-прежнему чувствует себя не в своей тарелке.

В 15:56 Анна входит в атриум небоскреба, где живет Джефф, и, когда лифт поднимает ее на двадцать второй этаж, у нее занимается дух даже сильнее обычного. Она стучит в дверь квартиры 176, и Джефф мгновенно открывает.

— Дорогая, — приветствует он Анну притворно веселым тоном, сверкая белыми зубами. Но его улыбка вянет, когда он вглядывается в ее лицо; он делает шаг назад, приглашая девушку войти.

Анна идет вслед за ним по коридору, входит в просторную гостиную, и Джефф предлагает ей выпить. Она отказывается, но он все равно направляется на кухню, оставляя ее стоять одной ногой на плитках кухни, а другой на ковре гостиной. Джефф призывает ее чувствовать себя как дома, и она благодарит. Черт, пока он не очень-то выражает свою радость. Анна снимает пальто, но сапоги никак не хотят слезать; когда она наконец стаскивает их, то с удивлением видит босые ноги и вспоминает, что утром не смогла найти носки. В тех местах, где обувь натерла кожу, красуются нежно-розовые пятна. Джефф составляет на столе в центре кухни несколько бутылок, стакан для вина и емкость со льдом, и Анна теряет терпение:

— Я хотела с тобой поговорить.

— Я так и понял, — он со звоном бросает лед в стакан. — Я ведь не идиот.

— Я тут думала, — начинает она, не зная, как продолжить, — кое о чем.

— Похоже, что ты не только думала, — говорит Джефф, поднося ей стакан с небольшим количеством какого-то лимонного напитка. — Выглядишь… измотанной.

— Ничего страшного не произошло.

— Нет?

— Нет. Я просто размышляла о работе. И о написании статей. И о твоем предложении работать вместе. Над твоим проектом. И я решила… давай попробуем.

Взметнув брови от неожиданности, он говорит: «Ладно» и хочет обнять ее.

— Это не все, — останавливает его Анна. — Если мы станем работать бок о бок, значит, будем проводить вместе много времени. А это значит… что мы продолжим наши отношения. Продолжим… встречаться. Будем вместе.

На лице Джеффа снова появляется беспокойство.

— И как ты на это смотришь?

— С радостью, — Анна улыбается. — С огромной радостью.

— Превосходно, — кивает он. — Я тоже.

Он ставит стакан на низкий столик и идет к ней с распростертыми объятиями, словно они обо всем договорились. Анна отступает назад.

— Джефф, и опять это не все. Если мы питаем друг к другу такие чувства, тогда мы еще кое-что должны сделать вместе. Догадываешься, на что я намекаю?

Темная складка между бровями показывает, что он не догадывается, и Анна понимает, что ей придется объяснять; она жалеет о том, что обстоятельства не располагают к романтике и что они не сделали это в Сомерсете.