Кисмет - [82]
Она приезжает заранее и с удивлением замечает Зару в новых очках с круглой оправой. Они не виделись и не разговаривали почти неделю — наверно, это рекорд, — и Анна на некоторое время откладывает неприятный груз предстоящей беседы и отдается дружеским чувствам.
— Новые очки, — говорит она, обнимая подругу. — Ты похожа на сексуальную секретаршу из пятидесятых.
Но Зара напряжена, бормочет что-то про единственную оправу, которая была в наличии, и тут же интересуется, как чувствует себя Пит.
— Хочешь сразу перейти к сути дела? — спрашивает Анна, когда они несут два бокала вина к небольшому столику возле шкафа с засушенными бабочками.
— А чего ты ожидала? От тебя всю неделю ни звука.
— Да мне нечего сказать.
Они усаживаются, и Зара говорит, что не понимает, как такое возможно.
— Все просто. Мы с Питом ничего не обсуждали. Зашли в тупик, потеряли дар речи. Я вернулась домой в субботу, и мы собирались поговорить, но меня срубил сон. С тех пор он меня избегает.
— Ничего не спрашивает? Ты серьезно? Он думает, ты ночевала у меня?
Анна только пожимает плечами, и Зара, не веря своим ушам, открывает рот.
— Как можно жить с человеком и не объясниться, почему ты так внезапно сбежала?
— Мы почти не видимся. Он спит на диване, а днем мы оба очень заняты. На следующей неделе у него первый экзамен.
Это кажется веским доводом, но Зара ставит локти на стол и роняет на руки голову.
— Первый экзамен, — жалобно произносит она. — Полная задница.
Отчаяние подруги отчасти передается Анне, и она уже не слишком уверена, что Пит в полном порядке, но сохраняет хладнокровие и объясняет, что он — трезвомыслящий человек, и не выглядит таким уж расстроенным, и, в любом случае, думает, что она сбежала в свой день рождения к Заре. Вряд ли это может служить поводом для нервного срыва.
— Знаю, ты чувствуешь вину за то, что приходится обманывать его, но, правда, с ним все хорошо.
— Нет, — резко возражает Зара. — Ты доводишь Пита до крайности. Это может… я не знаю… подкосить его.
Анна удивленно поднимает брови и пожимает плечами, вглядываясь в глаза Зары.
— Может, ты и права, — будничным тоном говорит она, потягивая вино. — Полагаю, ты знаешь его лучше, чем я.
Зара вздрагивает:
— Что? Нет. Я не то хочу сказать. Но мне кажется, ты сейчас не видишь дальше своего носа. Ты сходишь с ума, — она произносит это тихо, глядя в сторону на какое-то мертвое животное, и на мгновение производит впечатление человека, выжатого как лимон. К вину она не прикасается. Затем Зара снова оживляется, словно что-то поняла. — Знаешь, что я думаю? — глаза ее за новыми совиными очками сужаются. — Думаю, ты ничего не сказала Питу, потому что не уверена в том, другом мужчине.
— Его зовут Джефф.
Зара морщится, словно пахнуло чем-то зловонным.
— Я уверена в нем. Мне даже не надо принимать никаких решений. Ведь, черт подери, мы совпадаем на 81 процент.
— Дело не может быть только в индексе.
— Дело именно в нем! Джефф превосходно мне подходит, — Анна объясняет: они оба журналисты, оба одержимы нововведениями и путешествиями по миру, оба не принимают традиционных взглядов на жизнь; короче говоря, Джефф делает ее такой, какой она всегда хотела быть. А про себя отмечает, не произнося вслух — и от одной только мысли об этом ее лоно трепещет, — что он фантастический любовник.
— Так вы отключились от «Кисмет»?
— Пока нет.
— Почему же? Раз все так прекрасно?
— Скоро отключимся. Но это должно произойти романтично. Нельзя просто выпалить такое предложение за завтраком.
— А до того времени будешь пудрить мозги Питу?
Анна вздыхает, трясет головой и сознательно удерживается от резких высказываний. Наконец неторопливым уверенным тоном произносит заранее обдуманную речь:
— Послушай. Знаю, ты считаешь, что я ужасно поступаю с Питом. Но это для его же блага. Мы не очень хорошо подходим друг другу. По-твоему, это не так, но поверь мне на слово. У него — одни цели в жизни, у меня — другие. Другие, не такие, как у большинства людей. Несколько лет назад, когда умер отец, я перестала к ним стремиться. И с тех пор плыву по течению. Я пребывала в подавленном состоянии. А теперь я чувствую себя так, словно проснулась.
Зара смотрит на нее озабоченным и задумчивым взглядом, даже с намеком на улыбку: неужели удалось наконец достучаться до подруги? Она протягивает руку через стол и кладет ее на руку Анне.
— Ты думаешь, — произносит Зара кротким тихим голосом, — это всё из-за твоего отца?
— Черт подери, нет! — отдергивая руку, вскрикивает Анна. — Почему все так считают? Я счастлива. И хочу делать то, что мне нравится, что мне интересно. Почему ты не можешь хоть немного меня поддержать?
— Потому что ты совершаешь большую ошибку, — вкрадчиво объясняет Зара. — Пит — настоящее сокровище. Я не хочу, чтобы ты потом жалела о своем поступке. Чтобы мы все жалели.
На это раз Анна не сдерживается.
— Может быть, тебе стоит с ним встречаться? — с невозмутимым лицом говорит она, делая глоток вина. — Раз, по-твоему, он такой чертовски замечательный.
Зара усмехается, трясет головой и начинает ерзать: смотрит на часы, на экран телефона и наконец отхлебывает вино. Анна, не шевелясь, наблюдает за ней.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Что такое американская мечта? Это значит быть красивым, богатым и успешным. Но достаточно ли этого для счастья? Ведь хочется еще любить и быть любимым. Герои романа — журналисты и политики, светские львицы и бизнес-леди — живут бурной и насыщенной жизнью американской столицы. Для кого-то из них погоня за мечтой оборачивается бессмысленными «крысиными бегами», а кому-то удается добиться всего и стать по-настоящему счастливым.