Кисмет - [106]

— Мы принимаем во внимание эти факты, — говорит Тим, делая успокаивающий жест — опускает раскрытую ладонь к столу, словно сплющивает перед собой воздух. — И признаем, что «Кисмет» отчасти виновен в произошедшем. Именно поэтому мы не скупимся. Но самое главное в том, что с юридической точки зрения оснований для привлечения компании к ответственности нет.

— К уголовной ответственности — скорее всего. Но мы можем начать гражданский процесс, ссылаясь на проявленную компанией халатность.

— Ни в коем случае, — вступает в разговор лысый человек, сидящий справа от Тима, тот, что из юридического отдела. — Во время последнего технологического аудита, прошедшего всего полгода назад, вероятность такого взлома выявлена не была. Никакой суд не сочтет халатностью то, что мы не приняли мер против технологии, о существовании которой не знали.

Зара принимает этот довод невозмутимо, подняв брови, словно намекая, что не стоит быть так уж в этом уверенным. Затем она формулирует свою позицию по-другому: говорит о том, что Анна журналистка и связана с ведущими газетами и новостными агентствами.

— Она легко может превратить эту историю в цикл статей, даже книгу. Представьте потенциальный ущерб.

— При всем уважении, — замечает представитель отдела по связям с общественностью, — вы преувеличиваете опасность этого инцидента для репутации нашей компании.

— Это действительно очень щедрое предложение, — так же дружелюбно, как и в течение всего разговора, повторяет Тим. — И кроме того, мы готовы добавить право бесплатно пользоваться нашим приложением до тех пор, пока Анна снова не найдет себе пару.

— Вы считаете, после всего случившегося она захочет прибегать к услугам «Кисмет»?

— Такое больше не повторится, — заявляет азиат из технического отдела. — Если это вас беспокоит. Мы усилили систему защиты против хакерских атак втрое.

Тим снова улыбается Анне и, видимо, стремится продемонстрировать большую отзывчивость.

— Понимаю, должно пройти время, — говорит он. — Вы снова сможете знакомиться через Интернет только через несколько месяцев. Но не позволяйте этому мерзавцу помешать вам добиться того, чего вы действительно хотите. Его маленький эксперимент ничего не доказал.

— Вы так полагаете? — спрашивает Анна.

— Конечно. Нельзя делать выводы, опираясь на единичный инцидент, тем более что мы признаем: индексы совпадения не идеальны; всегда есть исключения из правил и неожиданные результаты. В вашем конкретном случае он доказал только, что индекс 62, возможно, немного занижен — он должен быть выше, 70 с чем-то. Потому вы и поверили в то, что он невероятно высок.

— Верно, — соглашается Анна.

— И конечно, ваш знакомый показал себя черствым человеком. Вы знаете, что он десятилетиями уклонялся от налогов? Провел большую часть жизни за границей, чтобы не платить налог на наследство. Десять лет назад его за это чуть не посадили. Тогда ему чудом удалось ускользнуть, но мы уверены, что прижмем его за нынешнюю аферу. Правда, Линден?

— Ну… мы обсуждаем с полицией основания для его ареста, — подтверждает Линден.

Самообладание Тима впервые дает трещину: он некоторое время сверлит взглядом Линдена, а потом снова поворачивается к Анне.

— Мы добьемся его ареста, не волнуйтесь. И если он попытается домогаться вас, не стесняйтесь поставить нас в известность. Он ищет с вами встречи?

— Нет, — лжет Анна.

— Хорошо. Что ж, будем надеяться, и не станет. И вы можете потихоньку возвращаться к нормальной жизни. Итак… — Тим складывает пальцы пучком и оглядывает комнату. — Чувствую, мы близки к тому, чтобы достичь согласия. Не так ли, Анна?

Все мужчины смотрят на нее, и она поворачивается к Заре; Анна видит, что, несмотря на категоричные заявления, подруга считает предложение достойным.

— Я хотела бы подумать, — говорит Анна, и сотрудники «Кисмет» заметно удивляются. — Я ведь могу подумать, правда?

Все за столом отвечают одновременно, соглашаясь с ней с трогательным единодушием:

— Конечно, конечно.

— Не спешите.

ЧЕТВЕРГ

После встречи в «Кисмет» Анна предложила заглянуть в кафе и всё обсудить, но Зара не согласилась — она настаивала, чтобы они пошли в бар отметить это событие. Она заказала бутылку шампанского и беспрерывно твердила, как много им предложили и что можно выжать из компании еще больше. Зара намеревалась еще и поужинать, но Анна не хотела больше пить, сослалась на усталость и поехала домой. Там она переоделась в домашние штаны и фуфайку с капюшоном и не вылезала из них три дня.

За это время она ни с кем не общалась, разве что перемолвилась парой слов с продавцом в соседнем магазине и курьером, который привез пиццу. Но забилась в угол Анна не из-за апатии и депрессии или не только из-за них. На самом деле по сравнению с предыдущими неделями во вторник и среду она чувствовала себя неплохо. А в четверг утром девушка вполне счастлива; выйдя из душа, она смотрит из окна ванной комнаты на заросший сад Дэвида, краснокирпичное здание за ним и пустое голубое небо наверху — всё это размывается за рельефным стеклом яркими цветовыми пятнами, зелеными, красными и голубыми, которые сливаются друг с другом и словно излучают энергию, как картины Ротко. Раз она в состоянии оценить это, значит, еще сохраняет способность испытывать удовольствие и радость; может, эта частица спокойствия будет расти день за днем, пока не заслонит грусть, не вытеснит ее в область воспоминаний. Но проходит еще около часа, и из-за столь же случайного звука работающей дрели со стройки на соседней улице — а Анна уже давно решила, что это самый одинокий звук на свете, — ее настроение резко падает, и, нечаянно взглянув на синие каракули на календаре, она погружается в отчаяние. Мимолетное ощущение счастья оказалось простой иллюзией, вызванной высокой дозой прописанного врачом золофта, который отлично замаскировал тот факт, что вся ее жизнь скоро рухнет, уже рушится, даже разрушилась. Анна больше не может сконцентрироваться на подсчетах выплат по ипотеке и вынуждена свернуться калачиком на диване и сосредоточиться на дыхании.