Кислородный предел - [28]
Будь Камилла обычной земнородной женщиной со здоровым врожденным инстинктом банального счастья, у Сухожилова бы не было ни шанса. Тут даже и наивная студентка инстинктивно бы почуяла исходящую от Дымова тоску по истинной семейной жизни с готовностью родить и воспитать здоровых, крепких и улыбчивых детей, нарочно созданных как будто для пропаганды размножения российского народа или хотя бы для рекламы вместительного «семейного» автомобиля. Вцепилась бы в «колбасника», такого крепкого, надежного, сверхобеспеченного, дойного, впилась бы преданно в него влюбленными глазами — как Лабрадор в хозяина. Но Камилла Станиславовна Рашевская, увы, девушка была начитанная, а что делают красавицы великой русской литературы с брильянтами и денежными знаками, рассказывать не надо. «Господа, я — вещь!» — Сухожилов полагает, что Камилле это было бы по кайфу выдохнуть. Что самое смешное, без материальных благ Камилла тоже не могла. Умерла бы без роскоши, как рыбка вне аквариума. И лишь нужно было Дымову безгрешно соблюсти очередность щедрых подношений: сперва стихи, потом брильянты; «бабе — цветы, детям — мороженое». Ведь Камилла только тем и отличалась, что в свои двадцать два в упор не видела банальной, прозаической природы той войны, которая ведется за нее мужчинами, и лишь вбирала чутким слухом пламенные речи полководцев и замечала лишь развернутые парадные знамена. И Дымов догадался «про стихи», к Сергею даже обратился, чтоб с рифмой тот ему помог, но было уже поздно, Дымов — «взвешен и признан легким».
Дорогу Сухожилову пересекает женщина, одетая не по погоде, — урод в засаленном, заляпанном дерьмом болоньевом плаще и вязаном берете времен километровых очередей за колбасой, с промасленным и подгорелым беляшом распухшей рожи.
— Молчек, чем не жалко, помогите на хлеб. — И Сухожилова аж передергивает от той бесцеремонности, с какой ему тычут под нос вонючую пятнистую ладонь, от этой несгибаемой уверенности в праве просить и даже требовать.
— Иди работай! — цедит он сквозь зубы и продолжает путь, придирчиво следя затем, чтоб эта срань господня не зацепила краешек его одежды — обшлаг пиджака из шерсти и шелка от Ermenegildo Zegna, манжет рубашки от Paul Smith, носок лакированной туфли от Fratelly Rossetty, — как если бы любое, хотя бы на шерстинку-волосинку соприкосновение грозило Сухожилову незамедлительной метаморфозой в чандалу и он боялся СПИДа, лишая, волчанки и чесотки одновременно. Привык к тому, что здесь их много, к тому же рядом храм и ящик для пожертвований, сам бог велел безруким и безногим выставляться там, но чтобы здесь — не приводилось до сегодняшнего дня… с калекой все понятно, культи, слепошарость — это основание, но эти? Здоровые, двуногие, двурукие, способные не к высшей если нервной деятельности, то хоть к физическим усилиям.
Он никогда не подает. Инвалидов, слепых, слабоумных можно понять, но вот этих… Что такое могло их сломать, обезволить? Нет такого удара, нет такого несчастья, нет такой нищеты, которая могла бы заставить человека потерять элементарное уважение к себе. Будь бедным, будь каким угодно, но, будь любезен, оставайся чистым. Проблема лишь в сопротивлении, которое любой из нас способен оказать. Нет, это не обстоятельства, это — их выбор, и он в сторону слабости. С сохранением подвижности и гибкости всех членов — вот что именно отвратительно. Это то, во что они легли, с чем себя смешали, в чем растворили. Редукция не требует усилий. Сведение всей сложности существования к пассивному потреблению готового (даром полученного, упавшего под ноги, недоеденного, недопитого, от кого-то оставшегося и кому-то лишнего) не требует усилий. Вместо того, чтоб выбиваться каждый день из сил, напрягая мозги или хотя бы мускулы, им гораздо проще сделаться чувственной губкой, у которой нет свойств, кроме пористости, и потребностей, кроме жажды спиртного. И он им должен сострадать? Не можешь жить достойно — не живи, убейся головой об лед, но не требуй от меня человечности по отношению к тебе. Отто Вейнингер был прав: самоубийство — слабость, но наиболее простительная из слабостей.
Со своей щегольской амуницией в большой прямоугольной сумке Adidas из черного нейлона Сухожилов направляется к подножию восемнадцатиэтажной башни из красного кирпича. Оздоровительный комплекс на первом, полуподвальном этаже. Тугая стеклянная дверь открывается на себя, и Сухожилов входит в кондиционируемый холод стерильно чистого предбаннника. Внизу и справа, словно палуба под капитанским мостиком, простирается сочно — зеленое поле — по всем футбольным правилам размеченный ковер из искусственного дерна.
Направляясь в раздевалку, Сухожилов смотрит, как играет мелюзга — пятилетние мальчишки, поголовно облаченные в футболки-реплики знаменитых европейских клубов с номерами Рональдинью, Бекхэма, Рональду, поголовно овладевшие ухватками настоящих взрослых звезд: точно также кривятся и морщатся от боли, получив по ноге, точно так же негодуют при неловкости партнера, загубившего момент, — просто диву даешься, с какого раннего возраста человеки начинают подражать показанным им образцам, копировать экранные движения, эталонные повадки общепризнанных богов своей эпохи.
Гражданская война. Двадцатый год. Лавины всадников и лошадей в заснеженных донских степях — и юный чекист-одиночка, «романтик революции», который гонится за перекати-полем человеческих судеб, где невозможно отличить красных от белых, героев от чудовищ, жертв от палачей и даже будто бы живых от мертвых. Новый роман Сергея Самсонова — реанимированный «истерн», написанный на пределе исторической достоверности, масштабный эпос о корнях насилия и зла в русском характере и человеческой природе, о разрушительности власти и спасении в любви, об утопической мечте и крови, которой за нее приходится платить.
Великая Отечественная. Красные соколы и матерые асы люфтваффе каждодневно решают, кто будет господствовать в воздухе – и ходить по земле. Счет взаимных потерь идет на тысячи подбитых самолетов и убитых пилотов. Но у Григория Зворыгина и Германа Борха – свой счет. Свое противоборство. Своя цена господства, жизни и свободы. И одна на двоих «красота боевого полета».
Новый роман Сергея Самсонова «Проводник электричества» — это настоящая большая литература, уникальная по охвату исторического материала и психологической глубине книга, в которой автор великолепным языком описал период русской истории более чем в полвека. Со времен Второй мировой войны по сегодняшний день. Герои романа — опер Анатолий Нагульнов по прозвищу Железяка, наводящий ужас не только на бандитов Москвы, но и на своих коллег; гениальный композитор Эдисон Камлаев, пишущий музыку для Голливуда; юный врач, племянник Камлаева — Иван, вернувшийся из-за границы на родину в Россию, как князь Мышкин, и столкнувшийся с этой огромной и безжалостной страной во всем беспредельном размахе ее гражданской дикости.Эти трое, поначалу даже незнакомые друг с другом, встретятся и пройдут путь от ненависти до дружбы.А контрапунктом роману служит судьба предка Камлаевых — выдающегося хирурга Варлама Камлаева, во время Второй мировой спасшего жизни сотням людей.Несколько лет назад роман Сергея Самсонова «Аномалия Камлаева» входил в шорт-лист премии «Национальный бестселлер» и вызвал в прессе лавину публикаций о возрождении настоящего русского романа.
Сверходаренный центрфорвард из России Семен Шувалов живет в чудесном мире иррациональной, божественной игры: ее гармония, причудливая логика целиком захватили его. В изнуряющей гонке за исполнительским совершенством он обнаруживает, что стал жертвой грандиозного заговора, цель которого — сделать самых дорогостоящих игроков планеты абсолютно непобедимыми.
Известный андерграундный композитор Матвей Камлаев слышит божественный диссонанс в падении башен-близнецов 11 сентября. Он живет в мире музыки, дышит ею, думает и чувствует через нее. Он ломает привычные музыкальные конструкции, создавая новую гармонию. Он — признанный гений.Но не во всем. Обвинения в тунеядстве, отлучение от творчества, усталость от любви испытывают его талант на прочность.Читая роман, как будто слышишь музыку.Произведения такого масштаба Россия не знала давно. Синтез исторической эпопеи и лирической поэмы, умноженный на удивительную музыкальную композицию романа, дает эффект грандиозной оперы.
…один — царь и бог металлургического города, способного 23 раза опоясать стальным прокатом Землю по экватору. Другой — потомственный рабочий, живущий в подножии огненной домны высотой со статую Свободы. Один решает участи ста тысяч сталеваров, другой обреченно бунтует против железной предопределенности судьбы. Хозяин и раб. Первая строчка в русском «Форбс» и «серый ватник на обочине». Кто мог знать, что они завтра будут дышать одним воздухом.
Это не книжка – записи из личного дневника. Точнее только те, у которых стоит пометка «Рим». То есть они написаны в Риме и чаще всего они о Риме. На протяжении лет эти заметки о погоде, бытовые сценки, цитаты из трудов, с которыми я провожу время, были доступны только моим друзьям онлайн. Но благодаря их вниманию, увидела свет книга «Моя Италия». Так я решила издать и эти тексты: быть может, кому-то покажется занятным побывать «за кулисами» бестселлера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.