Кирза и лира - [45]
Кто-то уже выскочил с расхожим ответом:
— На деревню дедушке пиши, не ошибёшься. Ага!
В толпе всегда есть такие остряки-самоучки. Рота дружно гогочет… Нормальная реакция, если в тепле, да после ужина… А так… глупо, конечно.
— Ага, мамке или жене… — усмехаясь, басит старшина.
Это предложение рота воспринимает особенно радостно, дружно гогочет над последним предположением старшины, вертится на сиденьях, ищет глазами того, с октябрятским голоском… Который, понятное дело не только жены, раздетой женщины не видел. Га-га-га… Го-го-го… Забыли, похоже, зачем и собрались… У нас только зацепи эту тему, только намекни, и… Она заманчивая, желанная, многоплановая, естественно беспредельная, но старшина её безжалостно рубит (Вот, гад!).
— Тих-хо, р-рота! Успокоились. — Именно так, резко и беспардонно.
Глохнем, не набрав обороты.
А тут и замполит роты, молоденький лейтенант, с ярким румянцем на щеках, по фамилии Ягодка (ну и фамилия у поца, «ягодка-конфетка», ехидничала между собой рота), включился в процесс (дремал, что ли), с нажимом в голосе предложил нам: «Предупреждаю, особо, товарищи солдаты, думать над тем, что вы пишете об армии. Помните, категорически ничего нельзя писать о том: где вы служите, что делаете, чем кормят, что вокруг вас делается, кто ваши командиры, любые фамилии, численность, кто рядом с вами служит, адреса… Ничего плохого об армии писать тоже нельзя, понятно? Письмо может попасть в руки нашему врагу. Представляете, что может получиться? Этого допустить нельзя. За это трибунал, и всё! — убедительно прихлопывает рукой по столу. — И ещё. Пишите, пожалуйста, без матов. Помните, вы солдаты Советской Армии. А ваши письма, — замечает укоризненно, — иной раз просто невозможно читать — сплошные маты!»
Мы дружно гогочем. А что тогда писать?
— Пашка, — громко шепчет мне Стас, — а что, здесь все письма вскрывают?
— Мм-м, наверно. — Пожимаю плечами.
— Все-все? — Не верит.
— Твои обязательно. Отстань, Стас. — Отмахиваюсь. — Откуда я могу знать? Я ж тоже здесь первый раз!
На всё про всё нам дали тридцать минут…
— Завтра ваши письма отправят.
«О! Письма домо-ой, это о-очень хорошо! Та-ак… Хорошо, что завтра отправят! А о чём писать?» В голове абсолютно пусто. В мыслях и чувствах путаница. Я, да и мы все, в растерянности. О чём же писать?! Такого поворота мы не ожидали, не приготовились. А тут, на тебе — тридцать минут… Попробуй, успей. И в распорядке этого не было. Да нет, дело даже не в распорядке. Этот лейтенант такого наговорил, что и писать-то теперь не знаешь о чем. Напишешь, как есть — прямиком попадешь под трибунал. Эта «ягодка» найдет, за что зацепиться, и всё, хана тебе. Тогда, о чем можно писать? Написать бы вот так, коротко и лаконично, как в телеграмме: «Мама, я хочу домой!» Или, еще точнее: «Мама, забери меня отсюда. Скорее забери. Забери!» И послать… Куда послать? На деревню дедушке, как Ванька Жуков, да? Вот ситуация. А если с другой стороны подойти — кому писать. Матери? Нет-нет, только не ей. Ей всего этого не опишешь. Правду скажешь — расстроится, слезы… Соврёшь — всё поймет. Значит, опять расстроится, снова слезы… А ей врать нельзя. Мама, дом — это больное. Как о матери здесь вспомню, наваливается жуткая тоска. Хожу потом, как мешком из-за угла пришибленный. Нет, только не ей. Во всяком случае, пока не ей. Сначала нужно осмотреться здесь, убеждаю себя, разобраться в ситуации… И уж только потом… После.
Оглядываюсь…
Стриженые головы в недоумении крутятся, как в школе, говоря одними глазами: дай списать! Вопрошают: а ты кому пишешь?
Идея! Нахожу вдруг решение, — писать нужно девчонкам, они ведь ждут. В памяти, подтверждая, мгновенно всплывают слова песни: «А дома, в далекой сторонке, где белые вишни в цвету, о нас вспоминая, вздыхают девчонки, девчонки, которые ждут…»
Точно, они же, которые ждут — ждут? Ждут. Вздыхают? Ясное дело вздыхают!.. Вот, им-то сейчас и нужно излить душу… Можно спокойно врать про солдатскую любовь, про невыносимую тоску, про муки ожидания, ну и тэ дэ, и тэ пэ. Про любовь, короче. Тем более что этого добра действительно (у меня, например) в огромном избытке. Каждую ночь во сне такое снится!.. Рассказать — не поверите! Такие чудеса видятся — сердце от любви на части рвется. А по утрам все кальсоны уделаны. «Прямо истика-аишь весь!» Вот гадство, какой тонкий механизм! Только подумаешь, а ещё и представишь… все, «он» уже, как штык, уже в рабочем состоянии! Я что ли виноват, если природа у меня такая? Да только ли у меня одного. Утром все пацаны такие, это ж по торчащим «ниппелям» хорошо видно, не спрячешь…
Но как хорошо-то во сне! Такие мощные, яркие цветные видения… живые, реальные ощущения. Лучше и не бывает, наверное! Но всегда угнетает одно, каждый раз девичий образ — любимый образ, желанный образ! — совершенно неуловим. То есть я все её тело очень хорошо вижу, очень хорошо чувствую и очень хорошо знаю… Понимаете, знаю! А вот лицо всегда неуловимо, неузнаваемо. Вот уже кажется всё, вроде уже вижу её смутный образ… уже чувствую её любящее тело… вот уже мы переполнены огромной нежностью, любовью друг к другу… уже чувствую сладость её губ, уже ощущаю наши горячие, трепетные тела, наше слившееся в одно на полувдохе дыхание… я знаю… я чувствую её… я люблю её… всю-всю… Любимая! Моя любимая! Но… кто ты, кто? Назовись. Покажись. Кто? А-а-а! Нет! Не-ет!.. Не… Всё!.. Ушла… Исчезла… Кончен бал, погасли свечи… Стирай кальсоны!
«Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя» — это масштабная картина мятежной и темной страницы в нашей истории — периода так называемой «перестройки». На фоне глобальных разрушительных процессов разворачивается непростая судьба обыкновенного советского человека, инженера, безоглядно включившегося в перестроечные процессы. В романе точно и проникновенно передана атмосфера этого периода, описаны метания предпринимателя, взлеты и жестокие падения, любовные перипетии, сомнения, его отчаянная попытка сохранить честь и достоинство в беспринципном и жестоком мире.
Удивительная, но реальная история событий произошла в жизни военного оркестра.Музыканты, как известно, народ особенный. Военные музыканты в первую голову. А какую музыку они исполняют, какие марши играю! Как шутят! Как хохмят! Как влюбляются Именно так всё и произошло в одном обычном военном оркестре. Американка Гейл Маккинли, лейтенант и дирижёр, появилась в оркестре неожиданно и почти без особого интереса к российской маршевой музыке, к исполнителям, но… Услышала российские марши, безоговорочно влюбилась в музыку и исполнение, и сама, не подозревая ещё, влюбилась в одного из музыкантов — прапорщика, но, главное, она увидела композиторский талант у пианиста Саньки Смирнова, музыканта-срочника.
Узнав о том, что у одного из советников депутата Госдумы есть коллекция дорогих художественных полотен, вор в законе, смотрящий, Владимир Петрович, даёт своим помощникам задание отобрать её. Советника депутата похищают, за большие деньги из тюрьмы доставляют специалиста «медвежатника», отбывающего серьёзный тюремный срок. «Бойцы» Владимира Петровича проникают на территорию коттеджа советника, картины увозят. Оставшийся в живых охранник, не может объяснить, почему он открыл ворота, и что было за «пятно», которое въехало или вошло на территорию.
О том, как в наши дни, в России, в городе Москве, выброшенный из привычной деловой и социальной среды человек, мужчина 45–50 лет, с хорошим образованием, проходит через ряд необычных для себя обстоятельств: приобретает друзей, поддержку олигарха, становится «опекуном» (по роману – телохранителем мальчугана, у которого «папа сидит на нефтяной задвижке»). «Поднимает» богом и людьми забытую свою родную деревню… Избавляет её от пьянства, разрухи в головах…В романе и язык общения соответствующий, и песни, смех, и слёзы, и юмор, и… бандиты, и танцы у костра… и поездка с детьми в Москву в педагогическую академию, и налёт МЧС, и…Не только человек нашёл себя, но и деревня, люди.
О том, что любой приказ вышестоящего военного командования РФ российскими военнослужащими будет выполнен чётко, вовремя, и неукоснительно. Где бы они не дислоцировались, в каких бы условиях не находились. Пусть даже приказ, порой, покажется кому-то удивительным, возможно и абсурдным, но…В романе и юмор, и реалии армейской жизни, и музыка (на грани фола), и любовь, и дуэль, и жизнь маргиналов… Главное: российские военные способны выполнить любой приказ, даже такой.
Остросюжетный детектив «Следы на воде» — это захватывающая история о современных российских тинейджерах, которые по воле случая попадают в настоящую взрослую детективную историю. Головокружительный водоворот событий перемещает их в разные уголки России — вплоть до Геленджика, затем неожиданно в Турцию, Англию и Италию. Подростки оказываются вовлечены в настоящую «бандитскую» разборку с участием служб ФСБ, оперативных сотрудников Российской Контрразведки и сотрудников Британской МИ–6. Но никакие опасности не могут заставить героев свернуть с намеченного ими пути.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?