Кирза - [34]
Гитлер поджимает колени к груди и пытается спрятать голову, выставив вперед локти. При этом он беспрерывно визжит, осекаясь лишь при очередном пинке.
— Дьяк, уймись, ты че, бля! — оттаскивает его за плечи Пепел.
— Теперь вы! — командует нам Борода. — Каждый! По паре раз!
Гитлер мне не земляк, не друг и не товарищ. Моего призыва, и только. В другой ситуации я и сам был бы не прочь навалять ему…
— Саня, хватит с него: Он свое уже получил. Надо будет — и от нас получит… Лично меня он давно достал: Но это — наше. Оставь его нам, мы сами потом решим.
Борода смотрит на меня недоверчиво:
— Бунт на корабле, я так понимаю?
Ситуацию спасает Череп:
— Нам он ничего не сделал. За взвод мы пойдем, а его не трогайте больше.
В каптерке снова повисает пауза.
Череп дожимает:
— Он не виноват ни в чем. Махач — для тех, кто хочет и может. Какой от Сахнюка толк? Он и бабу-то по пизде погладить не сможет толком, не то что въебать кому-то…
— Ведь Свища тоже никто не зовет! — вступает молчавший до этого Кица и каптерка взрывается хохотом.
Действительно, Вася Свищ не в наряде. Но и в каптерке его нет. Сидит себе в бытовке и подшивается.
— Что есть, то есть, — отсмеявшись, говорит Борода. — Толку от Василия Ивановича никакого в таком деле… Бля, какая фактура зря пропадает! Мне бы половину его здоровья!
На этом решено разойтись.
Я и Кица помогаем Гитлеру подняться и тащим его в умывальник. Череп остается в каптерке и что-то негромко говорит Бороде.
Гитлер, беспрестанно всхлипывая, пытается умыться. Его трясет крупной дрожью, и вода расплескивается во все стороны, не попадая ему на лицо. Я хватаю Гитлера за шею и сую его голову под струю. Кица курит и молча наблюдает.
— Оставь на нас тоже, — говорю я ему и вдруг понимаю, что права курить в туалете Гитлер лишился надолго. Если его заловят с этим здесь, будет совсем нехорошо.
Вспоминается солдат по кличке Опара, из «букварей», вечный боец. Повар Гуля, которого из-за нас с Черепом низвели в бойцы…
Гитлер высовывает голову из раковины и, нагнувшись, стряхивает руками воду с волос.
К своему удивлению, обнаруживаю, что мне жаль этого склочного хохла.
Кица протягивает сигарету. Делаю пару глубоких затяжек и передаю ее Гитлеру:
— На, и давай, на очке заныкайся, что ли: Войдет кто-нибудь щас…
Не успеваю закончить, как дверь сортира распахивается и на пороге появляется Борода.
Гитлер прячет руку за спину и роняет бычок на пол.
Борода подходит и оглядывает нас. Останавливается на Гитлере. Мокрый, жалкий, с распухшим носом, тот стоит перед сержантом и снова начинает всхлипывать.
— Прощаю, — Борода протягивает руку к воротнику Гитлера и расстегивает ему крючок. — Черепу и вот им, — сержант кивает на нас с Кицей, — спасибо скажи. Отмазали тебя. Ты понял, воин?
Гитлер судорожно кивает.
— Ни хуя ты не понял, — с деланной грустью говорит Борода. — Взвод — это сила. Один за всех, все за одного. Что, про мушкетеров не смотрел, что ли?..
Гитлер молчит и уныло смотрит на сержанта.
— Короче, — Борода достает сигареты и угощает нас. — То, что за своего вступились, не зассали — молодцы. Ты, Гитлер, с нами все равно пойдешь. Встанешь на шухер вместе с бойцами. Еще один такой залет — и вообще все вместе с ними делать будешь. Ты понял меня?
— Саня, я все понял. Спасибо! — мгновенно забывший про побои Гитлер торопливо курит предложенную ему сигарету.
Мне кажется, прикажи ему Борода сейчас зарезать меня с Кицей, хохол сделает это не задумываясь. Весь этот цирк с последующим восстановлением в правах был рассчитан именно на это. Зато теперь у Бороды есть преданный исполнитель. И мы теперь знаем, что это может случится с каждым из нас.
Перед самым отбоем, уже в койке, шепотом спрашиваю Черепа:
— Ну и на хера мы подписались на это? Отказались бы все разом… Ничего бы они не сделали:
— Чего же не отказался? — ухмыляется Череп.
— Взвод — это сила. Один за всех, и все за одного. «Мушкетеров» не читал, что ли?
Мы тихо смеемся.
Наши койки стоят изголовьями друг к другу. Разговариваем мы лежа на животах, и лицо Черепа очень близко от моего.
— Пизды-то давать в роте старым будем, да из осенников кому навешаем, если за них поднимутся: Когда еще такой кайф получишь: — шепчет Череп, скаля зубы. — А наши тихо лежать будут. Им-то чего лезть: Цапля там, Сито: Не махаться же со своими. Да там с нашего призыва почти все молдаване, кочегары: Небось, в котельной все сейчас. Да не ссы ты:
— Бля, подставит нас Борода. Как пить дать. Ладно, давай спать. Может, вообще ничего не будет. Кто у нас сегодня ответственный?
— Колесников. Сам видишь, нет его ни хуя в казарме.
— А у роты?
— Не знаю. Только если Борода задумал что, то уж точно сделает. Ну, давай, покемарим пока…
Нас будит Аркаша Быстрицкий.
Самый мелкий и тщедушный из наших старых, он вечно комплексует и относится к нам хуже всех.
— Че, бля, спим, а? Одеваем штаны с сапогами, и в каптерку быстро! Ремень возьмите. Без кителя, я сказал! И бойцов поднимите!
Мы трясем за плечо бойцов и объявляем им форму одежды.
Бойцы напуганы и одеваются с неохотой.
— Резче, суки, одеваемся! — шипит на них Череп. — Чтоб меня потом за вас ебали, еще не хватало…
«Лаовай» – так зовут в Китае иностранцев. Вадим Чекунов и Гарри Савулькин – внимательные и ироничные лаоваи. В своих записках о чудесах и странностях Поднебесной они с улыбкой рассказывают невероятные байки и правдивые истории о Китае и китайцах. Можно ли по-настоящему стать своим в этой стране? Трудно сказать: для иностранцев Китай – либо любовь на всю жизнь, либо ужасное место, из которого хочется сбежать поскорее. В китайцах причудливо переплелись вежливость и бесцеремонность, педантичность и неаккуратность, любознательность и закрытость.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Описывая эпоху Ивана Грозного, вникая во все ужасы того времени, нельзя отделаться от негодования не столько от мысли что мог существовать Иван IV, сколько от того, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования.Именно поэтому одни из самых ужасных злодеяний опричнины, изображены в книге с максимальной исторической достоверностью, ведь стоит вспомнить слова одного из бунинских персонажей, как нельзя лучше подходящих к событиям в книге: «В старину… все жутко было».Суровая зима 1570 года.
Середина 19 века. Раздираемой войнами и восстаниями Поднебесной правит император, дни которого сочтены, но наследника у него все еще нет.Девушка из обедневшей маньчжурской семьи по имени Орхидея, попадает во дворец во время очередного набора наложниц. Ее цель — не затеряться среди десятков других претенденток на благосклонность Сына Неба. Чтобы выжить в Запретном городе, где среди роскошных павильонов и благоуханных садов плетутся интриги и царят жестокие нравы, ей необходимо преступить черту — отринуть любые чувства и эмоции.
Главный герой романа Вадима Чекунова «Шанхай» преподает русский язык в одном из шанхайских университетов. В российском прошлом остались: взрыв на Каширке, после которого герой принял окончательное решение уехать из России, любимо-постылая бывшая жена и вся русская культура в целом, обращениями к которой наполнен роман.Он – русский «angry writer» начала нового столетия, – «рассерженный». Его не устраивает новый мир российской действительности, потому что здесь нет ничего стоящего и искреннего, все в разной степени гадко и фальшиво.Герой необщителен, замкнут, мелочен, подозрителен, агрессивен при похмелье и патологически лжив с раннего детства; наряду с этим бывает развязен, инфантилен, сентиментален и склонен к душевному эксгибиционизму.
Ядерная война две тысячи двадцать первого года уничтожила большую часть цивилизации. Люди живут без света, тепла и надежды. Последний оплот человечества, созданный уцелевшими европейскими государствами, контролируют монархия и католическая церковь во главе с папой римским Хьюго Седьмым. Но кто на самом деле правит балом? И какую угрозу ждать из безжизненных земель?Содержит сцены насилия. Изображение на обложке из архивов автора.Содержит нецензурную брань.
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
Кирилл Чаадаев – шестнадцатилетний подросток с окраины маленького промышленного города. Он дружит с компанией хулиганов, мечтает стать писателем и надеется вырваться из своего захолустья. Чтобы справиться с одиночеством и преодолеть последствия психологической травмы, он ведет дневник в интернете. Казалось бы, что интересного он может рассказать? Обычные подростковые проблемы: как не вылететь из школы, избежать травли одноклассников и не потерять голову от первой любви. Но внезапно проблемы Кирилла становятся слишком сложными даже для взрослых, а остальной мир их не замечает, потому что сам корчится в безумии коронавирусной пандемии… Содержит нецензурную брань.
История рассказывает о трех героях, их мыслях и стремлениях. Первый склоняется ко злу, второй – к добру, ну а третий – простак, жертва их манипуляций. Но он и есть тот, кто свободен создавать самые замысловатые коктейли из добра и зла. Кто, если не он должен получить главенствующую роль в переломе судьбы всего мира. Или же он пожелает утопить себя в пороках и чужой крови? Увы, не все так просто с людьми. Даже боги не в силах властвовать над ними. Человеческие эмоции, чувства и упрямое упорство не дают им стать теми, кем они могли бы быть.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
После двух лет в Европе Флориан приехал в Нью-Йорк, но быстро разочаровался и вернулся в Берлин — ведь только в Европе нового тысячелетия жизнь обещает ему приключения и, возможно, шанс стать полезным. На Западе для него не оставалось ничего, кроме скуки и жестокости.