Кирпичики - [8]
Я взял ведро с кухни, грязное и полное почти что до верху, потом вспомнил, что ещё же ведро должно быть в сортире. И точно, нашлось там оно, наполовину заполненное и лёгкое. Ну а теперь на улицу, дожидаться мусоровоза… из очень далёких окраин памяти я вспомнил, что это за чудище такое и как с ним обращаться.
А во дворе тем временем уже накопилась приличная группа граждан со схожими запросами, у всех в руках или где-то неподалёку имелись помойные вёдра. Я нарываться не стал, а просто встал чуть в отдалении от входа в подъезд и приготовился ждать. Ещё одна комната в нашей коммуналке занимала моё воображение — про дядю Петю я всё понял (кстати, один ли он там живёт или с кем ещё, тоже вопрос), а вот самая ближняя к выходу оставалась неизведанной загадкой…
Пока размышлял о тайнах бытия, ко мне подошла девица довольно вульгарного вида и с ходу заявила:
— Сань, ты чего не здороваешься?
— Извини, задумался, — буркнул в ответ я, — здорово, как жизнь?
Узнать бы ещё, кто это, и как её зовут, подумалось мне.
Язык у моей внезапной собеседницы оказался без костей, поэтому через полминуты выяснилось, что это моя одноклассница и зовут её Зиной, живёт она в соседнем подъезде, и ещёу неё есть брат Витя, и мы втроём частенько зависали на эстраде, коя высилась почерневшими досками между нашим и соседним домом. А ещё туда приходила Верочка, тоже из нашего класса, с которой у меня были какие-то отношения, а потом резко прекратились, когда появилась моя Ира. И ещё кучу информации она на меня вывалила… прямо, как из ведра… из помойного. Ну окей, Зина, я всё понял, Зина…
— Мусорка, кажется, едет, — сказал я, чтобы отвязаться от назойливой подруги.
— Точно, — радостно ответила она, оглянувшись назад, — сегодня она вовремя, это большая редкость.
Это был страшно уродливый ГАЗ-51 с переделанным кузовом, я вспомнил такие артефакты из глубин развитого социализма — мусор в него следовало высыпать в открытый люк сзади, причём крупные вещи можно было засунуть во внутренности через отдельный лючок рядом с кабиной. Крупного у меня ничего не было, поэтому я дождался свое очереди, но немного не успел. Содержимое этого вместилища видимо превысило какие-то неведомые мне нормы, и водитель громко сказал «Ша, все отошли на два метра», после чего врубил механизм уплотнения.
Оно там и уплотнилось на целый метр, при этом на дорогу вылилось пара литров чего-то бурого и неприятно пахнущего. А когда пресс вернулся на свое законное место, мусорщик ничего говорить не стал, а просто отошёл в сторонку. Я вытряхнул оба ведра по очереди, попрощался с Зиночкой и вернулся в свою квартиру. Помыть бы их что ли надо, со вздохом подумал я, обозревая днища своих вёдер, но решил, что и так сойдёт — постелил по половинке газетного листа и поставил их на свои места. Когда мыл руки в ванной (вытирать не стал, непонятно, кому какое полотенце принадлежит), услышал сзади негромкое покашливание. Обернулся — там стояла женщина очень средних лет и очень средней наружности. В бигудях.
Ты гуди-гуди-гуди, пока крутишь бигуди, неожиданно всплыл у меня голове дурацкий припев дурацкой песенки. А бигуди тем временем вошли в ванную, подвинув меня в угол обширным бюстом, и защёлкнули за собой задвижку на двери.
— Что же это ты свою Марусю совсем забыл, Санечка? — сказала она трагическим шёпотом, — не навещаешь, не приголубливаешь? — и при этом она сделала попытку стащить с меня тренировочные штаны.
— Да ты чего! — решительно пресёк я её попытку, — сейчас Ирка выйдет на кухню, она нам обоим устроит приголубливание. И потом, — решил я положить сверху довесок, — меня сегодня на заводе током шандарахнуло, поэтому я некоторое время буду недееспособен… дверь-то открой.
Она с недовольным видом открыла защёлку, встала к умывальнику и сделала вид, что моет руки, а сказала следующее:
— Бедняга. Когда восстановишься, заходи, буду ждать.
— Угу, непременно, — выскочил я из ванной, как ошпаренный.
А сам начал напряжённо размышлять — Маруся эта, Огонёк, наверняка и живёт в третьей комнате нашей коммуналки, спасибо, что хоть это я быстро прояснил. И полотенце понятно стало, какое её и какое наше. На этом плюсы заканчиваются и стартует отрицательный полюс квартирного аккумулятора — вот же какой неразборчивый в женском поле был бывший хозяин моего тела… и супругу подобрал очень редкую, и в любовницах у него какая-то, прости господи, Елену Станиславовну, подругу Ипполит Матвеича…
Ладно, вернёмся к этому вопросу чуть позже, решил я, а сейчас надо бы проведать свою ненаглядную половину. Половина возлежала на кровати и смотрела телевизор.
— Что смотрим? — спросил я чисто для поддержания разговора.
— А ты что, сам не видишь? — скучающим тоном ответила она.
Я присмотрелся к экрану и с удивлением увидел, как Глеб Жеглов с Володей Шараповым беседуют с товарищем Груздевым.
— Ничего себе, — вырвалось у меня, — сегодня начали?
— Да, первую серию показывают. А потом будут Игры доброй воли.
— Тоже неплохо, — согласился я, — я разберу свои бумаги, ладно?
— Чего это вдруг? — подозрительно спросила она.
