Киров - [129]
— Пуск, — сказал Карпов спокойным ровным голосом. В нем не было никаких эмоций, ни сожаления, ни нежелания, никакого намека на браваду. Его слово стало приказом, приказ стал действием, действие стало ракетой, а ракета стала смертью.
Глава 32
Адмирал Вольский спешил по узкому коридору, сопровождаемый Федоровым, и, проходя через жилые помещения, видел, как члены экипажа улыбаются, видя его, а затем застывают по стойке смирно и отдают честь. От отвечал им быстрым салютом и говоря «вольно», его лицо было твердым и решительным. Федоров быстро добрался до инженерной части и трое техников с ацетиленовой горелкой легко срезали замок и освободили адмирала.
Через несколько секунд на всех палубах раздался сигнал боевой тревоги. Грянули горны, и Вольский знал, что за этим последует – свист ракет, вырывающихся из вертикальных пусковых установок и рев запускающихся двигателей, направляющих смертоносные стрелы к целям. Карпов снова ударился в войну, и адмирал ускорил шаг, тяжело дыша, поднимаясь по узкому трапу, ведущему на главный мостик. Он удивился, увидев, что люк на мостик задраен, а перед ним стоит часовой.
— Что такое? Отойдите, мичман!
Человек замер по стойке смирно и отдал честь.
— Открыть люк! — резко и четко сказал адмирал.
— Адмирал, люк задраен изнутри. Я не могу открыть его.
Глаза Вольского вспыхнули, и он бросился к переговорному устройству на стене.
— Говорит адмирал Вольский. Я нахожусь за переборкой. Приказываю отдраить люк и впустить меня!
Рев еще двух стартующих ракет разорвал воздух. Вольский повторил приказ, но ответа не было.
— Вы оглохли? Говорит адмирал Вольский! Открыть люк!
Единственным ответом стал треск статических шумов, и адмирал понял, в чем дело. Карпов отключил переговорное устройство. Капитан объявил боевую тревогу и изолировал мостик. Если они не слышали его через переговорное устройство, скорее всего, все проходы на мостик были блокированы. У него оставался единственный выход.
— Идиоты, — сказал он. — Ты, — указал он пальцем в грудь мичмана. — Следуй за мной.
Адмирал начал спускаться по трапу, его тяжелые ботинки отзывались торопливым стуком по металлу. Мичман следовал за ним, испугавшись, когда увидел Федорова. Он не понимал, что происходит, но адмирал отдал ему приказ, и он последовал за ним.
Спустившись на две палубы, Вольский услышал по общекорабельной трансляции голос Карпова.
— Всем, всем. Говорит капитан Карпов. Я должен сообщить, что адмирал Вольский недееспособен, поэтому я принимаю полное командование кораблем. Всем оставаться на своих постах! Чрезвычайное положение. Мы атакуем крупную надводную группу противника. Враг движется в нашу сторону, и я буду защищать корабль. Я ожидаю, что каждый выполнит свой долг. Это все.
— Недееспособен? — Вольский покачал головой, ощущая, что закипает, и рванул вперед так быстро, как только позволяли ноги. Пролетев через кают-компанию, он быстро окинул взглядом присутствующих, отметив, что они натягивали тяжелые шинели и спасательные жилеты. Он быстро соотнес тех, кого видел с теми, кто был ему нужен.
— Величко, Громенко, Калиничев – за мной. Косович, отправляйтесь в кубрик морпехов и передайте сержанту Трояку прибыть к кормовой цитадели с вооруженным отделением.
Вольский собрал офицером и направился к кормовой цитадели, вспомогательному боевому мостику под палубой, иногда называемому «боевой рубкой», который представлял собой вспомогательный центр управления кораблем на случай, если главный мостик будет поврежден либо по какой-то иной причине выйдет из строя. Там имелись посты управления всеми системами корабля, в том числе боевой информационный центр, посты управления, связи, радаров и сонаров. Как и главный мостик, он был защищен 200-мм слоем кевлара, покрывающим закаленную сталь. Также там находился центр управления оптических систем «Железный дровосек», установленных на надстройках. Сигнал высокой четкости с этих устройств передавался непосредственно на кормовой мостик.
Офицеры были удивлены, увидев, что адмирал в целом не нервничает. Они проследовали за ним, и по пути адмирал подозвал Федорова и отдал ему другой приказ:
— Идите в лазарет и вызовите доктора с медицинской сумкой, — сказал он. — Приведите его на кормовой мостик как можно скорее. — Затем он сказал Величко: – А вы найдите Добрынина, и пусть немедленно доложит мне. Затем найдите Мартынова и передайте то же самое. Мне нужны они оба. Выполнять!
Они шли через узкие коридоры. Красное аварийное освещение отбрасывало странный свет на зеленые стены и толстые кабельные трассы, соединяющие радары, компьютеры и системы управления кораблем воедино. Вольский насчитал четыре запущенные ракеты, и еще две с ревом умчались прочь, когда он открыл последний люк на крыло боевого мостика и удивленно остановился. Там стояли сержант Трояк и отделение вооруженных морпехов.
В 112 милях или 180 километрах к югу к ним приближалась американская оперативная группа 16. Некоторое время назад она произвела изящный широкий разворот, чтобы встретить врага во всеоружии. Четыре транспорта давно приняли раненых и выживших из 1-й оперативной группы и ушли на юг в сопровождении двух эсминцев. Оставшиеся корабли сгруппировались вокруг флагманского корабля, старого линкора «Миссисипи» под командованием Джеральда Райта.
… Он успел побывать секретным оружием Рейха, французским линейным крейсером «Страссбург» и даже каким-то японским морским чертом, навалявшим японскому флоту вообще и линкору «Ямато» в частности в Коралловом море. От него остались лишь догадки переквалифицировавшегося в разведчики Алана Тьюринга и грозное прозвище «Джеронимо». Тяжелый атомный ракетный крейсер «Киров» много поскакал по эпохе Второй Мировой и даже успел побывать в постапокалиптическом будущем, спровоцированным его действиями. И вот его бесстрашный экипаж, а именно совестливый адмирал Леонид Вольский, бывший попил-менеджер «Газпрома» капитан Владимир Карпов, учившийся идти по трупам по Достоевскому, а теперь каящийся и не слушающий радио «Радонеж» только потому, что в 1942 его еще не было, добрый доктор Димитрий Золкин, командир группы морской пехоты суровый бурят Кандемир Трояк, а также другие сэры, чифы, мистеры и джентльмены, наконец, вроде бы поняли, что дело в бракованном стержне управления реактора.
Бессмысленная попытка ржавого рашкинского флота обстреливать американскую АУГ… То есть, простите, морское сражение у Курильских островов завершилось тем, что извергся вулкан Демон и выгнал всех с Курил. И если американцы просто поофигевали издали, то часть российского флота была при этом уничтожена, а часть пропала без вести. В общем, все плохо — в разгаре второй день Третьей Мировой, китайцы вовсю насилуют на Тайване женский и не только пол, евреи авианалетают на Иран, Иран в ответ бомбит Персидский залив ракетами, а России на Дальнем Востоке проявлять агрессию совершенно нечем — ведь у нее там остались лишь подводные лодки да Ту-22М3, способные без опасности для себя раздолбать АУГ в два захода. Однако правда оказалась еще страшнее — извержение вулкана создало временной разлом, забросивший атомный ракетный крейсер «Киров» и еще два корабля — эсминец «Орлан» и фрегат «Адмирал Головко» в 1945 год… Где американцы с британцами, без того злые от беспочвенной агрессии СССР против Японии, обнаружив, что звено их самолетов сбили советские — ведь под Андреевским же флагом — корабли с ракетами, поняли, что попойка по случаю капитуляции Японии отменяется.
Они думали, что смогут противостоять американскому флоту хотя бы 1945 года… Хрена с два! Попытавшись изменить историю, соединение российского тихоокеанского флота, попавшее в 1945 год, огребло по полной программе, и даже ядерное оружие ему не помогло. Фрегат «Адмирал Головко» всемогущие американцы потопили, вообще стреляя наугад, а после применения ядерной боеголовки крейсер «Киров» куда-то оперативно пропал, бросив эсминец «Орлан» на съедение американской палубной авиации. У которой есть целая одна первая в мире управляемая бомба.
В конце лета 1941 на бескрайних просторах Северной Атлантики появилось секретное оружие Рейха — Плавучий Капут, неизвестный корабль, набитый оружием возмездия. Эпично навешав ракетами британскому флоту и уничтожив напоследок американскую эскадру ядерной бомбой, он таинственно исчез, так и не сумев уничтожить Черчилля с Рузвельтом на Атлантической Хартии. Вероятно, чтобы не разрушить мир раньше времени, он был отправлен к берегам Африки для порабощения непокорных зулусов. Долго еще британцам икалось при каждом появлении немецкого бомбардировщика на курсе к Лондону… Однако ничего так и не случилось.
Налет на Пёрл-Харбор, Битва за Мидуэй… Всех этих значимых и дорогих сердцу любого русского исторических событий так и не случилось. Вместо этого японцы перестали страдать фигней и начали планомерную кампанию по изоляции Австралии и захвату юго-запада Тихого океана. Да так, что возразить особо и нечего. Мало того, «французский линейный крейсер «Страсбург», устроивший эпичный погром на Средиземном море и сдавшийся британцам у Гибралтара, бесследно исчез на подходе к острову Святой Елены, где должен был быть интернирован.
Им удалось устроить эпичный шухер на просторах Атлантического океана в августе 1941, а также на Средиземном море в 1942, навалять японскому флоту вообще и линкору «Ямато» в частности в Коралловом море, побывать в постапокалиптическом будущем, вернуться в родной 2021 и даже на одном хорошо подвешенном языке отбрехаться от ревизора, желающего знать, куда пропал на месяц атомный ракетный крейсер и куда делся почти весь боекомплект, включая ядерную боеголовку. А самое главное, что бесстрашный экипаж ракетного крейсера «Киров», а именно совестливый адмирал Леонид Вольский, бывший попил-менеджер «Газпрома» капитан Владимир Карпов, учившийся идти по трупам по Достоевскому, а теперь каящийся и наконец обретший возможность слушать радио «Радонеж», добрый доктор Димитрий Золкин, командир группы морской пехоты суровый бурят Кандемир Трояк, а также другие сэры, чифы, мистеры и джентльмены точно установили, что бракованный стержень ядерного реактора корабля позволяет легким движением руки превратить любой подходящий ядерный реактор в машину времени. Но в 2021 дураков хватает и без них.
![Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Сборник исторических рассказов о гражданской войне между красными и белыми с точки зрения добровольца Народной Армии КомУча.Сборник вышел на русском языке в Германии: Verlag Thomas Beckmann, Verein Freier Kulturaktion e. V., Berlin — Brandenburg, 1997.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.