Кир Торсен против Черного Мага - [49]

Кирилл выслушал его слова без гнева. Он прекрасно понимал, что жестокость в этом мире была нормой жизни и чтобы он не говорил магу Альберту о двух с лишним годах страданий Эльзы, всё будет бессмысленно. Молча кивнув головой, он взял костяной футляр и повесил его на шею, после чего нашел в себе силы молча пожать магу Альберту руку, хотя ему больше всего хотелось заехать этому типу кулаком в глаз. Похоже, что старый мастер Майкл прекрасно понял это. Во всяком случае он сделал рукой еле заметный жест и этого мелкого мага-вредителя, словно ветром сдуло.

После этого он взял Кира под руку и повёл внутрь своей крепости. Ученики магов также пригодились, они брали под уздцы коней, заводили их в конюшни в то время, как симпатичные магессы, высыпавшие на улицу, приглашали лучников войти в их дом-крепость и отведать, чего Бог послал. Тотчас заиграла весёлая музыка, послышались громкие голоса и смех. По изумлённым лицам лучников Кир понял, что такое гостеприимство магов для них было каким-то совершенно невероятным событием и они не верили своим глазам. Делать было нечего и ему действительно пришлось воссесть во главе стола.

Хотя маги и накрыли самую шикарную поляну, которую Кириллу только доводилось видеть, его тянуло обратно в замок к красотке Гретхен. Поэтому, посидев в их компании часа полтора, как только все изрядно набрались, он тихонько смылся из-за стола и пошел искать конюшню и своего Трубадура, оставив друзей на произвол судьбы. Однако, первые с кем он там столкнулся нос к носу, были Жак и маг Альберт собственной персоной, который не только подвёл дезертиров к их коням, но и вывел наружу через чёрный ход.

В замок Кир и Жак вернулись ещё засветло и к тому же практически трезвыми. Бывшего капрала более всего интересовала его недвижимость и он тотчас помчался к Седрику Брелю, а сэр рыцарь, найдя Гретхен, попросил её показать ему парк графа Барилона. Та оказалась превосходным гидом и первым делом показала ему небольшой уютный павильон на берегу пруда, расположенного в самом укромном уголке парка. Павильон был не заперт и в нём они обнаружили роскошную оттоманку, а потому сэр рыцарь, верный своему слову, немедленно запер дверь изнутри, заложив свой меч за массивную ручку и тотчас решил заняться куда более важным делом, чем долгие разговоры со старыми слугами графа Барилона.

Гретхен, подобно Мари, тоже обладала отменной быстротой реакцией и когда Кир, убедившись в том, что меч надёжно заклинил дверь, ведущую в эту шкатулку с единственным окном, выходящим на прудик, повернулся, то увидел что девушка уже лежит на оттоманке в заманчивой позе совершенно нагая и даже без чулок на ногах. Хотя его служба в армии и была лишена всех прелестей казарменной жизни, раздеваться он умел очень быстро и уже через каких-то пятнадцать секунд любовники нежно ласкали друг друга и страстно целовались.

В этом павильоне они провели несколько часов, прежде чем Гретхен не заставила его встать и одеться, чтобы отвести в Северную башню, где для него уже был приготовлен изысканный ужин. Разумеется, ужинали они вместе с Эльзой, но после этого он отправился в библиотеку, а отнюдь не в свою спальную, чтобы показать Гретхен, сколь удобна его огромная кровать. Туда горничная отправилась одна. Любовь любовью, а о делах Кир тоже не забывал и до одиннадцати часов ночи бегло просматривал ильмианские труды по географии, астрономии, алхимии и прочим местным наукам.

Убедившись в том, что все они не содержат в себе ничего полезного для дела, он решил-таки отправиться в спальную и вышел на лоджию, чтобы пройти мимо спальной Эльзы и убедиться в том, что та уже спит. Подойдя к ней поближе, Кир увидел что в ней горит свет. Затаив дыхание, он двинулся вперед, совершенно забыв о том, что подглядывать в окна девушек это не красиво. Эльза сидела в кресле, поставленном возле её кровати полуобнаженной. Вернее на ней как бы был надет фиолетовый шелковый халат, но она спустила его с плеч и распахнула полы, а потому просто сидела на нем и только её руки по локоть были укрыты тонкой тканью.

Кирилл лишний раз убедился в том, что эта девушка была изумительно сложена и он невольно залюбовался ею. Эльза даже не подозревала, что он за ней наблюдает. Она погладила себя по нежным, округлым плечам, затем по гладким бёдрам и, вдруг, прижала свои маленькие ладони к точёным, вздёрнутым и упругим грудям с нежно-розовыми, выпуклыми и набухшими, словно почки весной, сосками. Сердито потеребив руками свои груди, она, внезапно, стиснула их вместе и, приподняв свои прелести, попыталась достать до розовых сосков своим носиком. Это у неё не получилось. Тут Кирилла, будто чёрт толкнул в бок, и он громко крикнул в полуоткрытое окно:

— Вот видишь, малявка, у тебя сиськи ещё не достают до носа, а ты ещё что-то там лепечешь о любви и любовниках. — Увидев, что девушка испуганно вздрогнула, он примирительным тоном сказал — Ладно-ладно, не дрейфь, ещё вырастут. Давай, Элька, оденься я сейчас войду и уложу тебя спать.

Когда он вошел в спальную, Эльза уже запахнула халат и как только он оказался внутри, спросила его чуть не плача: