Кир Торсен против Черного Мага - [41]

Вместе с тем, за время бритья, Кир узнал и самые последние новости. Маги ещё вчера ночью оживили лесных разбойников, но здоровья им возвращать не стали и ран не лечили, так как уже с восходом солнца всех их предали семи жестоким смертям и теперь каждый из них уж сидел на персональном колу, под которым были сложены кучи хвороста и тюки соломы, обильно политые нефтью. Поздно ночью в замок прискакал Калюта, но пробыл в нём всего лишь пару часов и вернулся в обитель аббата Ренье. Он даже не остался в городе для того, чтобы предать Зелёного Паука и его подручных смерти.

Граф Барилон передал бургомистру города распоряжение выполнять до его возвращения все распоряжения сэра Кира Торсена и срочно передать всё имущество убитых негодяев героям, пресекшим их бандитскую деятельность. Сварливая Мэгги, жена капрала Пендерена, час назад припёрлась в Северную башню и попыталась было устроить скандал. Дело кончилось тем, что тот послал её куда подальше, отдав ей больший из двух домов убитого им сына покойного старшины златокузнецов и половину денег. Один чёрт половина его детей на него ничуть не похожа, а потому отныне он считает себя свободным и будет спать со всеми бабами подряд нисколько не таясь.

Последнее сообщение особенно развеселило Кира ещё и потому, что Ирма, та девушка которая выбрала себе Жака, обозвала Мэгги старой шлюхой и пообещала ей выцарапать глаза, если та скажет ещё хоть одно словечко против её любовника. Девушки не собирались покидать своих новых ухажеров, как минимум, до обеда. Поэтому Кир распорядился о том, чтобы в обеденном зале накрыли стол для всех обитателей Северной башни без исключения. Как только брадобрей самым тщательным образом выскоблил его физиономию, сделал массаж и надушил благовониями, он подал Эльзе руку и повел её вниз, на третий этаж.

Слепой девушке было трудно поспешать за этим торопыгой и он, подхватив её на руки, кузнечиком запрыгал по ступенькам, крепко прижимая смеющуюся Эльзу к своей широкой груди. В обеденном зале уже суетились слуги, а среди них счастливая и радостная Мари. Его вчерашние собутыльники и их подружки стояли у стены, от пола и до потолка увешенной парадными портретами. При их появлении они немедленно бросились к ним. Быстро посчитав взглядом кресла вокруг огромного круглого стола, он ещё раз распорядился добавить как недостающей мебели, так и столовых приборов, что чуть было не послало в нокаут дворецкого, высокого худого мужчины лет шестидесяти с тощей жилистой шеей и таким кадыком, словно у него в горле застрял бумеранг. От неожиданности тот вытаращил глаза, хлопнул ладонями, похожими на шуфельные лопаты, себе по тощим ляжкам и взмолился:

— Милорд, помилуйте! Ваш повар приготовил превосходный первый обед для вас и ваших друзей, но он вовсе не рассчитан на нас, ваших преданных слуг. Нет, разумеется, мы можем накрыть стол и на тридцать шесть персон, но тогда мне нечего будет послать нищим, которые соберутся в три часа пополудни у главных городских ворот. Право же, милорд, я даже не знаю, что и придумать, ведь может случиться большой конфуз.

В ответ на это Мими воскликнул:

— Сеймур, все эти ваши фокусы с раздачей графских паштетов, окороков и колбас это такая глупость, что ты себе и представить не можешь. Всё равно больше половины всего того, что вы привозите туда, эти ленивые придурки втаптывают в грязь! Хотя к воротам редко приходит больше трёхсот человек, они устраивают там такую свалку, что просто жуть берет. Уж кому-кому, а мне это прекрасно известно, больше года я только и жил милостью графа Барилона. Так что я вовсе не одобряю всего этого идиотизма.

Кирилл усмехнулся. Со стороны графа Барилона это был благородный, но очень неразумный жест. Наверняка те деликатесы, которые выносились бедолагам, стоили гораздо дороже, чем требовалось для того, чтобы накормить этих людей досыта. Вспомнив разъяснения Тетюра по поводу цен, он достал из маленького карманчика джинсов две золотые монеты и, протягивая их дворецкому, сказал:

— Вот что, Сеймур, накрывай на стол смело. Ну, а что касается благотворительности, то мы поступим так. Возьми где-нибудь плотной бумаги и яркой краски, такой, чтобы её было трудно смыть с руки. Покрась бумагу с одной стороны в этот цвет, нарежь на листки размером в половину ладони и с другой стороны напиши на них: — "Талон на питание. Сто пенсов". Затем поставь свою подпись и дату. После этого пошли людей в город и пусть они объявят всем трактирщикам города, что заплатишь им по этим талонам. Завтра утром примешь у них эти талоны и расплатишься с ними. Когда деньги закончатся, вновь обратишься ко мне. Да, смотри, Сеймур, больше одного талона в руки не давай и не позволяй этим прощелыгам надуть себя, ставь у них на руке отметку тем же цветом. Ну, и бойся трактирщиков, они тоже могут сжульничать. А вообще-то больше трёхсот талонов не выдавай, помогать нужно действительно обездоленным людям.

Лицо дворецкого повеселело и он сказал:

— Не беспокойтесь, милорд, мою подпись этим проходимцам ни за что не подделать. Правда, у меня есть одно замечание, милорд. На сто пенсов в большинстве таверн города можно не только хорошо пообедать, но ещё позавтракать и поужинать. Может быть мне так и написать? Тогда эти лодыри не лягут спать с пустым желудком.