Киоко - [28]

— Что с ним?

В это время дежурный администратор объясняет Елене:

— Это не дискриминация по отношению к больным СПИДом, поверьте мне, но ваш спутник, похоже, находится в очень серьезном состоянии. Если бы вы заранее забронировали номер, мы бы предприняли необходимые меры, но, согласно правилам гостиницы, если мы считаем, что состояние клиента может нанести ущерб заведению или нашим клиентам, мы вправе отказать.

Елена не в силах ответить что-либо.

— Хотите взглянуть на правила гостиницы? Елена качает головой и выходит из гостиницы. В конце концов мы оба выходим из машины и идем к дешевой гостинице, стоящей немного в стороне от прибрежных отелей. На неоновой вывеске «Отель» буква «О» не горит. Мы делаем несколько шагов в сторону тучного администратора, показывая, что я в порядке. Все понимают, что нельзя подвергать дискриминации больных СПИДом, это записано в законе каждого штата. Однако очень часто сталкиваешься с дискриминацией, особенно в тех штатах, где такие больные встречаются редко. СПИД — это такое же заболевание, как любое другое, как рак или больное сердце, например. Разве человеку с сердечным заболеванием отказали бы в комнате под предлогом, что он может «нанести ущерб клиентам»? Больному раком отказали бы в приюте? «Я не расист, но…»— именно так расисты обычно и говорят.

— Поймите правильно, это не дискриминация, — сказал жирный администратор, встав передо мной и Еленой. — У нас даже есть служащий вирусоноситель, вот видите? Но господин в таком серьезном состоянии, клиенты могут отменить бронь, у нас такое уже бывало. Мне правда очень жаль, но, послушайте, сделайте милость, поищите другую гостиницу, — продолжал он, разглядывая саркому Калоши у меня на лице и шее. Он, без сомнения, был убежден, что больные в последней стадии распространяют вокруг себя выделения, кишащие вирусами. Взрыв СПИДа во многом связан с дискриминацией. СПИД распространяется из-за того, что вирусоносители не знают, что являются таковыми, а это происходит потому, что многие отказываются даже провериться из простой боязни дискриминации.

— Но… — начала Елена. Она не очень хорошо говорит по-английски, и она устала, но все-таки хотела хоть как-то выразить свой протест.

— Послушайте, это моя гостиница, и здесь не клиенты принимают решения.

Когда с вами так разговаривают, отвечать бесполезно. Я мог бы, конечно, обругать его по-испански, но вместо этого стоял молча, дрожа от холода.

Несколько клиентов наблюдали наши пререкания. Некоторые останавливались, чтобы послушать, о чем речь, но, услышав слова «СПИД, вирусоноситель», тотчас удалялись.

— Мне жаль, но вы напрасно обижаетесь.

Среди наблюдавших сцену людей старик с красным лицом, в галстуке-бабочке, вдруг возвысил голос:

— Согласно статье 51.5 закона штата Вирджиния запрещается отказывать в номере в гостинице, на постоялом дворе и в любом заведении подобного типа под тем предлогом, что человек может нанести ущерб заведению или другим клиентам. Эта статья касается также и больных СПИДом.

— Да кто вы такой? — бросил администратор, тряхнув сигарой и поворачиваясь к краснолицему старику, чтобы смерить его рассерженным взглядом.

— Ваш клиент, адвокат на пенсии. Стоящая рядом со стариком одетая в дешевое платье женщина, по всей видимости его жена, обеспокоенно наблюдала за говорящими.

У нее был сдержанный и немного грустный вид. Среди адвокатов тоже встречаются всякие.

«До пенсии я выполнял работу мелкой сошки, разыскивая, систематизируя и ксерокопируя материалы для дел более крупных адвокатов», казалось, говорило его налитое кровью лицо.

— Не стоит вмешиваться, я делаю это для вашего же блага.

— Я понимаю ваши чувства. Мне тоже вряд ли понравилось бы подобное. Но закон есть закон.

— Легко вам говорить.

Следующая фраза адвоката убедила владельца гостиницы:

— Знаете, если дело дойдет до суда, вы проиграете и будете вынуждены заплатить кучу денег.

Нас с Еленой проводили в наши комнаты, расположенные в находящейся на реконструкции части гостиницы, в самой глубине первого этажа. Коридор ремонтировали, а в обеих комнатах обои и напольное ковровое покрытие были изодраны в клочья. Я лег на кровать, а Елена сначала приоткрыла окно сантиметров на десять, но потом захлопнула его и начала готовить капельницу. Окна моей комнаты выходили на стоянку, в углу которой находился до смешного маленький бассейн, обсаженный ивами. Бассейн тоже был на ремонте, плиты по краям и на дне были разворочены, между ними застоялась вода, и в этих лужицах гнили опавшие листья, распространяя зловоние. Именно поэтому Елена и закрыла окно.

Она ввела иглу в вену. Я очень люблю, когда мне ставят капельницу, потому что это приносит мне облегчение, но, оттого что мне делают ее ежедневно, мне стало казаться, что капельница является составной частью моего тела. Металлическая стойка стала моими костями, полиэтиленовый карман с раствором — желудком, печенью и внутренностями, трубка и игла— кровеносными сосудами. Когда жидкость проникает в мои жилы, тело медленно расслабляется, и я начинаю дремать. Тело усваивает жидкие питательные вещества, они стимулируют мое кровообращение, временно восстанавливают силы и успокаивают. Как и все на свете, до болезни я не подозревал, что даже для спокойного сна человеку необходимы силы.