Кино, вино и домино - [46]

Второе, конечно, взяло верх. Она с обреченным видом вплыла в автобус и заняла последнее сиденье недалеко от Ольги.

– И последние станут первыми… и первые станут последними, – съязвил Шиковский, и автобус наконец поехал навстречу шопингу и Национальному музею.

– Вета, тебе зачем в Реджио? У тебя уже есть дольчегаббана с вырезом до ануса. – зацепила Вету языкатая Лиза Золотова. – Ты уже соблазнила толстого Медичи, а лучше здесь все равно никого нет. После Ингиного соло на открытии мафия объезжает отель за километр.

– Лиз, ты че? Там марки прямо от производителя. В сто раз дешевле! И еще я хочу купить их натуральную косметику, только название забыла! Такие желтые тюбики! – предвкушала Вета.

Место возле Ольги было свободно. И конечно, ей хотелось, чтобы на него сел Руслан Адамов. Собственно, всем хотелось, чтобы он сел возле них, не потому, что он был известный, гениальный, живой классик, а потому, что поле у него было нежное и мягкое, как ночное теплое море.

Он был типичный чеховский интеллигент с немного растерянными раскосыми глазами и вечной черной трубкой во рту, которую в Италии разрешали курить в очень ограниченном количестве мест. Руслан Адамов стоял возле водителя и что-то объяснял Дине. Ольга начала махать рукой изо всех сил, и он дошел до конца автобуса и сел рядом.

– А вам зачем шопинг? Вы разве не выше этого? – спросила Ольга.

– Я – ниже. Ужасный тряпочник! Тем более в Италии – здесь много интересных вещей, – пожал он плечами. – А вы ведь тоже не выше?

– Дочка просила сарафанчиков и сумок. Дитя неразумное… Лично я не запоминаю марки одежды, мои ценности сформировались до того, как это стало важно.

– Завидую… – пошутил Руслан Адамов. – А мои – до того, как все это стали отшивать в Китае.

– А вот я – профессиональный покупатель! – зависла над ними Даша с самого последнего сиденья. – Меня именно поэтому так унизило поведение итальяшки. Вы не знаете, как это поставлено у нас, на Западе. Не для туристов, для местных. Это – целая религия!

Ольга почему-то вспомнила, как на день рождения Даша подарила ей очень красивые бусы, из разных камней. Даша подчеркнула, что камни натуральные. Ольга не представляла, сколько такие могут стоить, комплексовала, что не знает, с чем пойти на ее день рождения, и нашла дорогущие бусы в ответ.

Через год с жемчужин подаренных Дашей бус чешуйками полезла краска. И дочка хохотала на Ольгино удивление:

– Мать, ну до каких лет можно быть лохушкой? Эти люди дорогие подарки дарят только своим! Тем, кто ездит на таких же автомобилях, как они! И тем, кто своровал столько же, сколько они! Вот если бы ты через свою контору откаты гнала, ты была бы для них своя! А так ты для них романтичная маргиналка!

Руслан Адамов спросил:

– Ольга, я так и не понял, вы эколог или «зеленая»?

– Да я и сама не поняла. Но, учитывая, что в России нет ни тех ни других, я, как говорит моя дочка, «романтичная маргиналка»…

– И за это нынче платят?

– Немножко платят.

– А вот у нас партия есть «зеленых». Вы с ними как?

– Да никак. Пыталась сотрудничать. Но там политическая прачечная. А я хочу быть причастной к отмыву рек, а не к отмыву денег. Очень старомодна, – засмеялась она.

– Но ведь все в России что-то отмывают, – нависая сверху, напомнила Даша.

– Не все. Вот мы с Русланом ничего не отмываем. У нас все и так чисто! – засмеялась Ольга. – Я знаю еще миллионы таких же людей…

– А я таких не знаю, – обиженно ответила Даша.

– Надо почаще выезжать с Рублевки, – хмыкнула Ольга.

Автобус летел мимо сказочных пейзажей и щебетал, как клетка с пестрыми попугайчиками, периодически замолкая в неосвещенных туннелях, идущих сквозь горы, словно на клетку ненадолго набрасывали тряпку.

Андрей Николаев привычно разливал по пластмассовым стаканчикам вискарь, возле него Егор Золотов рассказывал о мафии, Лиза заливисто хохотала над бородатым анекдотом, падая белокурыми лохмами на могучее мужнино плечо.

А он большущей немолодой рукой трепал ее за эти лохмы. Золотовы выглядели самой завидной парочкой фестиваля, хотя было понятно, что в семейном анамнезе у них накопилось всякое. Но они сохранили брак, как устойчивый, живой, добрый организм, дополняя друг друга, как инь и янь.

Лизина то искренняя, то фальшивая хохотучесть брызгами шампанского взлетала над прочным плечом Егора, делая пространство вокруг них праздничным.

У Дины был молодой муж. Они тоже дополняли друг друга, но по иной схеме. Она была жена-мама, но шикарно выглядела и изящно строила брак, так что они выглядели добротной парой, а не теткой с молодчиком.

Делали фестиваль в четыре руки, и муж, не выходя на первый план, тактично подхватывал падающий кусок работы. Руководителя фестиваля, как короля, играет свита, и муж так легко, радостно выталкивал Дину на первый план и так светился, когда она стояла на сцене, что было видно, как он ее любит.

У Ольги в семье с этим был напряг. После девяносто первого года ей лучше удавалась карьера. Муж комплексовал от того, что он не первый и что меньше зарабатывает. Это вынуждало Ольгу изображать душечку и, как всякое вранье, отнимало уйму сил и мешало развиваться.

А началось с того момента, как муж стал ощущать себя сбитым летчиком и делить мир на сбитых и не сбитых. Однокурсник из жалости взял его своим замом. Но все, включая самого мужа, сознавали, что он не тянет на этом месте.