Кино без бюджета: Как в 23 года покорить Голливуд, имея в кармане 7 тысяч долларов - [51]

Все это слегка беспокоило меня. Деньги, конечно, очень большие, но не думают ли они, что у меня есть копия кинопленки для кинотеатров? Знают ли, что фильм существует только на магните? Если я признаюсь, что у меня никогда даже не было никаких негативов и финальной копии, они могут отказаться платить. Я спросил об этом Роберта. Он говорит, что если захотят, сами смогут сделать копию для кинотеатров. Думаю, это будет не так просто. Им, наверное, придется как-то монтировать, редактировать и подгонять фильм, потому что у меня нет там никаких тайм-кодов и... Впрочем, это уже не моя проблема.

Среда, 13 мая, 1992

Дэвид Виртшафтер сообщил, что Марк Уийман уже вплотную подошел к завершению оформления сделки, и все должно быть готово уже сегодня. А еще Columbia подняли свое предложение до 150 тысяч долларов за права на оригинал «Эль Марьячи» (авторский гонорар — 25%). Денег, чтобы все раскрутить, потребовалось не так много, поэтому сделка очень выгодная. Они с Марком думают, что такое предложение надо принимать. Дэвид отправит оригиналы контракта в Columbia, и мне перечислят 25 тысяч долларов. Также он напомнил, что 75 тысяч заплатят после подписания и 37,5 тысячи долларов — за первый этап работы над сценарием к сиквелу «Эль Марьячи». Затем, если в Columbia дадут зеленый свет для дальнейшей работы, мне выплатят еще 150 тысяч — за передачу сценария. Сумма независимого платежа, когда я буду уже режиссером, составит 200 тысяч долларов (вне зависимости, окажется фильм успешным или нет) и еще 250 тысяч со сборов. То есть, чисто теоретически, на следующей неделе у меня уже будет 150 плюс 125 плюс 250 плюс еще 200 штук — как сказал Дэвид, «огромная куча денег».

Я пришел ниоткуда и всегда успею вернуться обратно. Сейчас, даже если с Columbia дела пойдут плохо, все равно смогу устроиться куда-нибудь еще и работать над хорошим проектом. Так что, думаю, я все делаю правильно. Но пока лучше продолжать собирать халаты из гостиниц. Мало ли.

Пятница, 15 мая, 1992

Звонил Марк Уийман, рассказал последние новости по поводу переговоров. Придется заново заверить документ, поскольку та версия, которую я подписал, не прошла через него и нужно все проверить. Бабки снова убегают от меня.

Я заложил камеру, чтобы получить немного деньжат. Это уже край, я спустился на самое дно — закладываю свою самую ценную вещь, чтобы прокормиться.

Воскресенье, 17 мая, 1992

Меня забрала машина и отвезла в аэропорт, где я и пишу эти строки. Снова остановлюсь в Westwood Marquis и снова буду есть хорошую еду. Странное ощущение. Здесь, в Техасе, мы с женой едва можем позволить себе салат, а как только я прилетаю в Лос-Анджелес, сразу же ем как король, и бесплатно. Придется взять кредит, чтобы мы могли оставаться на плаву до появления хоть каких-то денег. Очень боюсь, что они изменят свое решение и я так никогда и не увижу денег. Я вырос в семье, где кредиты всегда означали плохие вести. Думаю, это и было основной причиной, по которой мы с Карлосом хотели вложить в «Эль Марьячи» только собственные средства. Мы обращались с деньгами очень осторожно, и поэтому не пришлось возвращать долги.

Встал пораньше, чтобы подправить заготовки по «Эль Марьячи».

Приехал в Columbia, где Марк Кантон, Стефани Эллин и Майкл Натансон обсуждали, как изменить концовку, чтобы выглядело более многообещающе. Они боятся, что оригинальная версия, в которой Марьячи теряет возможность пользоваться рукой — а значит, больше никогда не сможет играть на гитаре, — не слишком хороша для планирования продолжения. Это слишком печальный финал фильма.

В конечном итоге мы пришли к компромиссу: действия остаются прежними, но я изменю последние авторские слова. То есть девушка все равно погибает, Марьячи также ранят в руку, но это будет рана не на всю жизнь. В оригинальной версии говорится: «С таким ранением я, наверное, уже никогда не смогу играть на гитаре». Они хотят, чтобы я поменял слова на: «Не знаю, смогу ли я с таким ранением играть на гитаре». А потом он все так же уезжает на мотоцикле со всеми пушками и собакой. О’кей, с этим я могу жить. Жаль, что не придется переснимать концовку.

Если бы они отправили меня обратно в Мексику с 16-миллиметровой камерой и 2 тысячами долларов, я переснял бы не только концовку, а половину фильма, стараясь сделать его гораздо лучше. Если бы я только знал, что его могут увидеть столько людей, работал бы гораздо усерднее...

До четверга надо решить, будем мы просто выпускать оригинальную версию с последующим сиквелом или лучше поставить оригинал на полку и сделать сначала ремейк? Я бы выбрал второй вариант. Что ж, узнаем в четверг.

Стефани сообщила, что я должен получить деньги до отъезда и что у меня назначено интервью с La Times по поводу сделки ICM/Columbia. Так что я пробуду здесь как минимум до пятницы.

Съездил в Trilogy. Их офис увешан постерами из «Робина Гуда» и «Огненного вихря». Они боятся, что Columbia захочет просто выпустить оригинал «Эль Марьячи», а не ремейк, и сразу приступить к сиквелу. Так мне придется окунуться в полный процесс создания фильма, что означает для начала написание сценария. По их мнению, это может занять целую вечность, а хочется избежать такого развития событий. Главной причиной, по которой я пришел в Columbia, было то, что, как мне казалось, я смогу почти сразу же взяться за камеру. Что ж, посмотрим, как пойдет.