Кимберли - [5]

Смех со стороны открытой двери отвлёк меня от раздумья, и я поспешил к столовой омег.

Прямоугольный зал вмещал более пятидесяти омег и бет, столы были разного размера и формы, а сама же комната была в нежно-розовой раскраске. И даже здесь была видна иерархия видов, рас, богатства, популярности и лузеров, к которым, конечно же, относилась человеческая раса.

 — О, вот и ещё одно уродство пришло, — раздалось со стороны стола для лидеров.

Я чуть повернул голову, чтобы увидеть, кто говорит. Это выкрикивал один из оборотней-лис, а его дружки противно взвизгивали. Со стороны же Алекса не было протеста, а значит, он это одобряет.

Я молча прошелся к столу с подносами и, взяв один, направился к месту раздачи еды.

 — Эй, Локвуд, пока Этот не поклянется и не встанет на колени с мольбой, не давай есть.

Опять ржач. Я посмотрел на русала, который лишь извиняюще улыбнулся и прикрыл раздачку стеклянной крышкой.

Вздохнув, я развернулся и, чуть постукивая подносом по руке, обратился к лису и к остальным.

 — Чем же леннэ, я и человечество провинились перед тобой или перед всеми вами, — я обвёл глазами весь зал, где были и знакомые оборотни-коты, которые опустили глазки, а так же были двое из человеческой расы, они сидели и не поднимали глаза со стола.

 — Что мы вам сделали? Отобрали ваши земли, отобрали деньги, оскорбляли вашу семью и вашу расу? Что сделал я тебе конкретно, что ты считаешь меня уродом и никчёмным существом, который должен умолять и просить еду? Что такого в том, что ты оборотень, а я человек? Неужели, когда боги создавали расы, они бы допустили того, чтобы их детища были им не милы. Или ты, или вы все здесь, считаете, что вы выше богов, и те не правы? Может, из-за вашей злобы к определённым расам, они лишили вас возможности пользоваться магией, тем самым наказывая и говоря, что вы не правы и вам надо вести себя по-другому. Так скажи мне, что я и раса человеческая сделали тебе или вам всем?

Зал молчал.

Я положил поднос и, развернувшись, сказал:

 — Мне очень жаль вас, вас всех. Вам даётся на осмысление жизни много сотен лет, а человеку лишь мгновение, за которое он успевает сделать многое — выучиться, полюбить, стать мудрецом, сочинить что-то или создать, — около дверей я вновь остановился. — И да, я всего лишь человек, и я рад, этому.

Выйдя, я продолжал слышать лишь тишину.

Зайдя в комнату свою, я нашёл в вещах шар-переговорник. Пару манипуляций и вижу папу.

Длинная голубая коса, в которую вплетены морские жидкие кристаллы, глаза как розовый жемчуг, стройное, гибкое тело чуть голубенького оттенка, мягкая и обворожительная улыбка. Сейчас он находился около своего тёмно-синего байка, проверяя его в тест-камере.

 — Милый, что случилось? — папа развернулся и с нежностью в глазах и в голосе спросил. Всегда удивлялся, как он узнаёт о том, что нужна именно его помощь.

 — Где отец? — решил сначала спросить про него.

 — С твоим дедом, — папа закатил глаза и фыркнул. — Опять ведут спор о том, какое ты должен носить имя и фамилию. Упрямцы, двое, и можно точно быть уверенным, что ни к чему не приведёт этот спор.

 — Скажи им, что если леннэ Дориано хочет ещё быть моим дедом, пусть забудет на пять лет о том, чтобы менять моё имя, я останусь при своём. Да и потом об этом поговорить можно, — чуть замявшись, всё же решил попросить. — Пап, я хочу, чтобы ты привёз тот Домашний Портальщик. Я решил, что лучше есть ту еду, которую ты готовишь, да и будет доступ к моей лаборатории и к твоим подаркам.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом махнул головой.

 — Хорошо, я сейчас воспользуюсь воздушной трассой, так что через полчаса буду.

Связь закончилась.

Я лёг на кровать и, прикрыв глаза, тихо и беззвучно взвыл.

Почему я всё же согласился учиться здесь, почему не настоял, как и во многом другом? Я же знаю, что на меня не действуют все возможности рас: ни телепатия, ни внушение, ни голос сирен, ни проклятия фей, ни укусы оборотней. Вот такой я человек, носитель генов и крови двух рас.

Но моя память услужливо выдала, что я согласился лишь из-за того, чтобы порадовать родителей и доказать, что и человек на что-то годен.

Дверь скрипнула, и вошли мои соседи по комнате. Они старались прятать от меня свои от чего-то виноватые глаза. Перевернувшись и опираясь на руку, я посмотрел на них, вопросительно приподняв бровь.

 — Прости, Кимберли, — произнесли они хором.

 — Ты всё правильно спрашивал и говорил, а мы …, а мы даже не встали на защиту.

 — Это ваши проблемы, не мои, — я удивился ещё больше, но решил говорить то, что считаю правильно в этот момент. — Если бы мы были с вами друзьями, вот тогда был бы спрос как с друзей, а мы с вами лишь знакомы, и жить будем в одной комнате. Да и то, что произошло там, в столовой, говорит о том, что все вы считаете, как и тот лис, или просто побоялись высказать своё мнение.

От моих слов оба чуть не плакали, но я не привык к слезам и поспешил ретироваться.

 — Мы с тобой! — опять это хоровое, от чего удивление зашкаливало, и я посмотрел на них внимательней. — Мы решили, что сможем доказать всем, что человек просто отличается расой, и что бывает умнее многих.