Ким Ир Сен - [63]

В итоге было решено отправить в Корею прямо со съезда КПК совместную делегацию, которая должна была рассмотреть сложившуюся там ситуацию. С советской стороны ее возглавил Микоян, а с китайской — Пен Дэхуай. По прибытии гостей в Пхеньян Ким Ир Сен не встретил их, продемонстрировав таким образом свое отношение к визиту. Но принять делегацию пришлось. А что еще оставалось делать? Как он сам потом отмечал: «Когда прилетели товарищи Микоян и Пен Дэхуай, разве мы могли их отослать обратно, хотя они приехали и без приглашения? Надо считаться с авторитетом этих партий».

Микоян держал себя в Пхеньяне весьма высокомерно и пренебрежительно, за что был награжден корейскими товарищами кличкой Митхкунен (Задница). «Сейчас пойду, сделаю этому Киму втык, чтоб не задавался, — бодрился старый сталинский нарком. — Что он вообще о себе думает? Захочу, и не будет его здесь! Секретарь, тащи бумагу сюда, будем проект об отставке составлять».

По подсчетам советско-китайской делегации, чтобы сместить Ким Ир Сена на внеочередном пленуме ЦК ТПК, не хватало четырех голосов. В то же время Ким держал рядом с Пхеньяном дивизию лично преданного ему генерала О Де У, которая готова была начать действовать в случае неблагоприятного развития событий⁸. Генерала потом прозвали за это Амулетом кимирсеновского режима. А Микоян и Пен отказались от своих далекоидущих планов и лишь потребовали, чтобы решения августовского пленума были отменены, а все оппозиционеры восстановлены в партии на прежних должностях.

Энвер Ходжа тогда пришел к выводу, что Ким Ир Сена «зажали в тиски» и «нагнули», с тем чтобы «на хрущевский манер настроить его расстроенные струны». Но он недооценил его как политика.

Формально согласившись с требованиями представителей «братских партий», Ким и не подумал реализовывать их на практике. Никто из высокопоставленных оппозиционеров (официально реабилитированных) реально восстановлен на своих постах не был. На протесты послов СССР и КНР он честно отвечал, что решения сентябрьского пленума были приняты под давлением советско-китайской делегации и выполнять их он не имеет никакого желания.

Одновременно был отстранен от должности опальный посол в Москве. Однако Ли Сан Чо не горел желанием повторить судьбу фракционеров и попросил убежище в СССР. Оно было ему предоставлено с личного одобрения будущего генерального секретаря ЦК КПСС, а тогда — главы Международного отдела ЦК Юрия Андропова. Правда, Ли запретили вести политическую деятельность, общаться с корейской диаспорой и жить в Москве или Ленинграде. Остаток жизни он провел в Минске, занимаясь научными изысканиями.

Тем временем Кремлю стало не до Кореи. 4 ноября СССР ввел войска в Венгрию для подавления восстания против руководства местной компартии. В отличие от китайцев, обвинивших Москву в великодержавном шовинизме, Ким Ир Сен этот шаг поддержал: «Мы получили нужные уроки от событий в Венгрии и Польше. Империалисты пытаются расколоть социалистический лагерь и оторвать от СССР отдельные страны социализма».

Вскоре после этого в СССР был отозван антикимирсеновски настроенный посол Василий Иванов (достойный шеф своего заместителя Петрова). «Он пытался сместить Ким Ир Сена, — со смехом рассказывал сам Ким его преемнику Александру Пузанову. — Однако в результате Иванов был переведен на другую работу, а Ким Ир Сен продолжает руководить партией»⁹.

А в 1957 году в СССР произошло еще одно событие, использованное для укрепления северокорейской «вертикали власти». Выступление «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» против Хрущева закончилось поражением «старой гвардии». Казалось бы, крах проверенных сталинских кадров и триумф Никиты Сергеевича, недолюбливавшего корейского лидера, должен был отрицательно сказаться на его позициях, но не тут-то было.

Ким Ир Сен в беседе с советским послом одобрил действия Хрущева по предотвращению фракционной деятельности в партии и отметил, что события в Москве являются большой школой для Северной Кореи, что надо беречь единство партийных рядов. С другой стороны, заметил он, многие в ТПК не могут понять, как это в КПСС могла появиться антипартийная группировка, и теперь КНДР уже не стоит относиться к СССР как к старшему брату. Говоря о своей «антипартийной группировке», Ким сообщил, что Пак Чхан Ок и Чхве Чхан Ик собирались свергнуть партию и правительство. Они якобы планировали сделать Чхве Чхан Ика премьер-министром, Ким Ду Бона — председателем партии, а Ли Сан Чо — министром иностранных дел. Самого Кима собирались устранить, совершив теракт. Так что с этими людьми надо разобраться по всей строгости закона.

Кампания против фракционеров развернулась с новой силой на пленуме ЦК ТПК осенью 1957 года. На сей раз жертвами чисток стали председатель Верховного народного собрания Ким Ду Бон (впоследствии разжалованный в комбайнеры) и заместитель премьер-министра, советский кореец Пак Ый Ван. «Ты не Ыйван, ты — Иван, проклятый низкопоклонник!» — кричали ему во время выступления на пленуме.

Основной доклад делал Ким Чхан Ман, отвечавший в ТПК за пропаганду и идеологию. «У нас были и есть люди — любители прилета самолетов… Они не ориентируются на свою партию, а слепо верят другим. Напрасно они ждут прилета самолетов, больше их не будет», — глумился он, вспоминая визит Микояна и Пэна. А председатель профкома Кансонского сталелитейного завода попросту просил прислать к ним «негодяев-фракционеров, чтобы бросить их в электропечь». Чхве Чхан Ик и Пак Чхан Ок были арестованы, как и многочисленные (настоящие и мнимые) их сторонники на разных уровнях партийной иерархии. Заподозренные в причастности к оппозиции должны были публично говорить о своих грехах и каяться перед партией на собраниях и идеологических проверках.