Киллеров просят не беспокоиться - [17]

11

Нестеровы вышли из дома под руку, и Анна Михайловна гордо повела глазами окрест: всем ли видно, сколь благообразна и нарядна эта чета, видят ли соседи, что она, как царица Савская, садится в лимузин в своих шелках и кринолинах и едет на бал во дворец? Ну, пусть не во дворец, а в банкетный зал "Россия", и не на бал, а на фуршет, и не в кринолинах, но тоже не хухры-мухры, а сам "Том Клайм", и пусть не в лимузин, а в служебную "Волгу" Нестерова, но это же так образно!

Нестеров все еще ерзал в своем новом костюме, словно хотел его тут же растянуть и смять по своей фигуре, но для этого нужно было как минимум облить его из таза шампанским и дать высохнуть, поэтому генерал крутил шеей, дергал рукава, двигал плечами и поминутно тыркался в карманы.

-- Коля, что с тобой? -- шикала Анна Михайловна. -- Опусти руки по швам.

В машине Нестеров почувствовал себя спокойнее, ибо ему удалось скинуть тесноватый пиджак.

-- Нюрочка, можно я галстук сниму?

-- Ну что ты как... -- "ребенок малый" хотела сказать Анна Михайловна, но постеснялась скомпрометировать мужа перед водителем. -- Чуть-чуть ослабь узел, и все.

На улицах Москвы уже стемнело, в начале недели установились теплые погоды, и не скажешь, что только что шел снег.

В банкетном зале гостиницы "Россия" сегодня состоялся прием по поводу ежегодного вручения премии "Немезида" лучшим юристам страны. Акцию проводил Центральный клуб любителей юристов. Акция была молодая, проводилась всего в четвертый раз, но перспективная.

На правовой бомонд, где можно было встретить цвет чиновников российской юстиции, приезжала и высшая государственная элита.

Нестеровы вошли в белый мраморный холл, уставленный огромными зелеными растениями в кадках, прошли вправо к гардеробу, затем через непонятное пустое пространство вышли в банкетный зал, затемненный, с мерцавшими зеркальными шарами, будто это был цирк, а не слет всего правового цвета страны, ближнего и дальнего зарубежья. Сразу же раскланялись со знакомыми.

Яркие крутящиеся блики, играющие на стенах, полу и лицах жующих во тьме стражей законности и правопорядка, оживляли обстановку.

Анна Михайловна с гордо поднятой головой шествовала рядом с Нестеровым и ликовала про себя -- ибо, в отличие от других, ее мужа многие узнавали, здоровались, тянули руку для приветствия.

-- Будем пробиваться к своим, -- сказал Нестеров, и они стали протискиваться в самую гущу законности и правопорядка, где у ресторанной сцены виднелись головы Алтухова, Женечки и других сослуживцев Николая Константиновича.

-- Коля! -- Анна Михайловна вдруг громко зашептала: -- Ой, смотри, смотри, Ельцин!

Президент шел вразвалочку по длинной ковровой дорожке к трибуне. Шаг свиты был -- во исполнение древнеримской заповеди -- много тверже, нежели шаг ведущего. Кланяться никто не стал. Юристы познатнее снисходительно посматривали на президента, всходящего по ступенькам на пьедестал.

Президент -- зачинщик российской "демократии" -- толкнул речь.

Минут через пять присутствующие стали поглядывать на столы, возле которых носились официанты с подносами.

В конце концов, уловив заключительную интонацию в голосе оратора, публика приготовила ладони, в подходящий момент восторженно, но кратко зааплодировала и ринулась к столам.

На сцену водрузили музыкальные инструменты, и ресторанный ансамбль стал настраиваться на долгий раунд. Заиграла музыка. Возле сцены уже было пусто, лишь первые две пары обозначили импровизированное место для того, что наши милые предки так изящно и наивно называли танцами.

Нестеров вслушивался в таинственные переливы Россини. Рядом с ним плечом к плечу в строю, занятым нелегким делом поедания деликатесов и неделикатесов наперегонки, оказался прокурор транспортной прокуратуры Ваня Снегов, прозванный друзьями и коллегами "снежным человеком" за свою мохнатость, вечную трехдневную щетину и крупную фигуру. Нестеров часто пересекался с ним по делам, которые он вел в пору работы в Генеральной прокуратуре.

-- Положи себе осьминогов, Ваня, -- посоветовал Нестеров, -- и вон еще, кажется, лягушки маринованные: очень помогает при высокогорных восхождениях.

-- Это не по мне, -- брезгливо сморщился тот, -- я лягушек ненавижу, фу, аж передернуло. Это у меня с детства рефлекс, как увижу лягушку в траве, так ору не своим голосом. Из-за этого и в лес перестал ходить за грибами. А для чего, ты говоришь, лягушки?

-- Для крутого восхождения. Когда новое звание-то получишь?

-- Это тоже не по мне, мне и так хорошо: без лягушек и без званий. -- И кивнул кому-то: -- Здравствуйте, Владимир Борисович.

По другую сторону стола возле полуштофа с кальвадосом примостился, опекаемый своей очаровательной супругой -- нотариусом Еленой, Владимир Зимоненко, один из московских правозащитников.

-- Что, Владимир Борисович, рассольчиком балуетесь? А вот тут талантливый юрист используется не в полную силу, -- сказал ему Нестеров.

По мере наполнения желудка у него наконец-то устанавливалось хорошее настроение. Анна Михайловна целый день морила его голодом, почему-то решив, что мужу надо срочно худеть. На самом же деле, она занималась собой, и ей было не до готовки обеда.