Киллер - [70]

– Но оно может быть и помехой, даже опасностью, если неразумно пользоваться им.

– Достичь положения, которое даст мне шанс возглавить СВР, я смогу лишь лет через десять. Сегодня я для вас не конкурент.

– А как вы узнали, что мне придется уйти в отставку?

О том, что у Прудникова серьезные проблемы с сердцем, Анисковичу сообщили надежные люди. Через десять лет его не будет в живых, не говоря уже о том, чтобы он мог остаться до тех пор главой СВР.

– Я не знал, – солгал Анискович. – Но если бы вы действительно видели во мне потенциальную угрозу, вы не пригласили бы меня сюда и не сообщали мне о своих заботах.

– А почему?

– Вам было бы гораздо легче затормозить мою карьеру и лишить меня всякой возможности продвижения, причем так, что я бы и не знал о том, что именно вы стоите за всем этим. Но вы достаточно проницательны, чтобы не играть в эти подковерные игры.

Анискович сознательно сделал комплимент неявным, и Прудников неспешно кивнул.

– Отлично. Так зачем же я пригласил вас?

– Понятия не имею.

– Ну а если бы вам надо было сделать предположение?

– Как правило, я не делаю предположений. – Анискович бегло оглядел помещение. – Но судя по тому, что мы беседуем у вас дома, а не в штаб-квартире, либо вам нужна моя помощь в деле, которое вы не можете доверить близким к вам людям, либо вам просто приятно мое общество. Поэтому, если только приглашение на вашу вечеринку не затерялось на почте, можно с уверенностью полагать, что это не второй вариант.

– Это вечеринка жены, – засмеялся Прудников. – Вижу, что не ошибся в вас. Вы совершенно правы, я действительно хочу просить вас оказать мне помощь в деле, которое должно быть завершено в строжайшей секретности. Деликатное дело, которое я могу доверить только вам.

Анискович сделал глоток коньяку и ждал, когда Прудников продолжит.

– Мое внимание привлекло нечто такое, для чего вы подходите больше всего. – Прудников выдержал театральную паузу. Вы помните обстоятельства кончины генерала Баранова?

Анискович почувствовал, что его пульс участился.

– Да.

– И каковы они были?

– Предполагалось, что он, сильно выпив, выстрелил себе в голову.

– А вы не поверили в это.

– Я был уверен, что его убили.

– Были уверены?

– И сейчас уверен, – поправился Анискович.

– Но убийцу вы так и не нашли.

– Не нашел.

– Почему?

– Поначалу казалось, что это самоубийство, и никто не оспаривал этого предположения. Лишь позднее я узнал, что на той неделе, когда погиб Баранов, в тех местах был замечен профессиональный киллер. Прямых свидетельств его причастности к смерти Баранова не было, но Баранов умел наживать врагов, а склонности к самоубийству за ним не замечалось. Я сделал кое-какие запросы, но поскольку дело было внутренним, копать глубоко у меня не было полномочий. ФСБ моими предположениями не заинтересовалась.

– Но вы продолжали искать, верно?

– Насколько это было в моих силах. Я верю в настойчивость.

– И этим вызвали раздражение у многих людей.

– Это значило, что я близко подошел к правде, которую кто-то очень хотел скрыть. Я всегда подозревал, что киллера подослал кто-то из наших разведывательных сообществ, у нас, в ФСБ или в ГРУ. Непонятное сопротивление, на которое я натолкнулся, подтвердило мои подозрения.

– Действительно, – сказал задумчиво Прудников. – Убийство одного из наших бывших генералов одним из нас чревато большими последствиями. Никто из нас не хочет возвращения тех черных дней, когда мы боялись, что наши же коллеги, возможно, замышляют наше убийство из-за каких-то наших прошлых действий или из-за наших возможных поступков.

– Совершенно верно.

– В рамках своего расследования вы говорили с бывшим знакомым того киллера.

– С единственным известным нам знакомым, Александром Норимовым, бывшим агентом КГБ, а затем ФСБ. Сейчас он бандит, действующий в Санкт-Петербурге. Он был уверен, что этот киллер мертв, пока я не доказал ему, что это не так. Я бы хотел задержать его для более основательного допроса, но у меня не было полномочий для этого.

– Имя Норимова опять всплыло, – подтвердил, кивнув, Прудников.

Анискович был удивлен и заинтригован, но приложил все усилия для того, чтобы сохранить хладнокровие.

– В каком контексте?

– Вот, на столе запись его телефонного разговора. Прочтите.

Анискович подошел к большому столу красного дерева и взял лежащий на нем лист бумаги. Он внимательно все прочел, несмотря на растущее волнение. Закончив чтение, он посмотрел на Прудникова. Во рту у него пересохло.

– Чего вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы завершили начатое. Я хочу, чтобы дело Баранова было закрыто аккуратно и с предельной секретностью.

– Почему вы этого от меня хотите?

– У Баранова могла быть уйма врагов, но у него были и друзья. Со времени его смерти некоторые из них вошли в силу и имеют вес в нашем правительстве. А младший брат Баранова даже достиг больших высот в ГРУ.

– Я слышал об этом.

– В последнее время в моем окружении все чаще стали возникать разговоры об этом деле. Я раздумываю о том, как ответить на вопросы идиотов, которые лишь волею случая стали, мягко говоря, главными раздражителями моего начальства. Поскольку именно ваши первоначальные разыскания дали им повод задавать эти вопросы, их очень интересует, что вы скажете по этому делу. Именно вы первым пришли к убеждению, что Баранов был убит, вы проталкивали эту мысль, когда никто ничего не хотел знать. Ваша принципиальность в этом деле не вызывает сомнений.