Kill the Beast - [27]

— Ты что, ждал меня?

— Конечно, Юля, твои маршруты очень предсказуемы.

Несколько секунд сидим молча. Я жду, что он меня поцелует, ведь он всегда так делает, когда мы наедине. Но только не сегодня.

— Юля?

— Да?

— Ты ждёшь, наверное, чтобы я тебя поцеловал?

Снова читает мысли — мне нравится это. Чувствую, как мои щёки заливает краска.

— А я не буду этого делать, — огорошивает он. — Сегодня я жду этого от тебя. Если хочешь, конечно.

Прикрываю глаза. Хочу ли я? Поцеловать его? Сама? Кажется, да. Да у меня сегодня начисто тормоза сорвало! Неловко перелезаю через коробку передач, так, чтобы его правое колено оказалось меж моих бёдер. Неудобно, тесновато — главное, не втемяшиться задницей в гудок, а то будет, как в пошлых фильмах. Приподнимаюсь, опираясь руками о его тонкие, но крепкие плечи, приближаю свои губы к его губам, снова закрываю глаза — так получается автоматически. Губы его мягкие и сухие. Провожу по ним языком, заставляя разомкнуться, проникаю внутрь, встретившись с его языком, оказываюсь под волной приятных воспоминаний — я помню, на что этот язык способен. Воспоминания эти вкупе с происходящим в данный момент действуют возбуждающе, становится тепло, хочется ласки, сама не замечаю, как издаю протяжный выдох и, приподнявшись на коленях, притягиваю его голову к своей груди. Вдруг мы куда-то падаем — конечно, это сидение откидывается назад, насколько того позволяют его технические характеристики. Освободив от куртки, Лоренц подминает меня под себя, сегодня он необыкновенно горяч, или это мне так кажется? Ласкает мою грудь сквозь водолазку, что ничуть не уменьшает приятных ощущений; мы целуемся долго, глубоко, обоюдно. Чувствую, как его ладонь проникает под резинку моих штанов — беру её в свою и осторожно отстраняю. Чуть пячусь назад, чтобы присесть и опереться спиной о дверцу.

— Что, не хочешь? А мне показалось, — в его лице и голосе читаю недоумение и разочарование. Так становится жаль его, так хочется утешить.

— Хочу. Очень хочу. Просто я весь день в зале провела. Не на татами, конечно, но всё равно. Я несвежая.

Он с видимым облегчением улыбается:

— Понятно. Тогда давай сама.

— Что… сама?

— Поласкай себя. Ты же хочешь?

— Но… как?

— Как ты обычно это делаешь? Положи ручку в трусики и делай, как привыкла. А мне позволь лишь наблюдать твоё лицо — это самое приятное.

И снова пошлые слова действуют разогревающе. Он не спускает с меня глаз и не думаю, что спустит. Да я и не хочу прекращать. Он смотрит в меня, как в телек, и я чувствую себя не в праве прерывать трансляцию. Медленно запускаю руку в штаны, провожу пальцем по горячей поверхности трусиков, затем отодвигаю и их. Как неудобно под его взглядом.

— Я помогу, — он вновь приходит на помощь в самый нужный момент.

Доктор Лоренц лёгкими, едва ощутимыми поцелуями покрывает мою шею, ключицу, плечо, отодвигая ворот водолазки и склонившись надо мной чуть сбоку, чтобы не мешать моей правой руке делать своё правое дело. Его касания и вправду помогают — начинаю активнее теребить клитор, уже не сильно заботясь о том, как это, должно быть, выглядит со стороны. Возбуждение накатывает волнами, вновь прикрываю глаза, сжимая губы в плотную нить, чтобы не выпускать рвущихся наружу горячих стонов. Он умело размыкает мои губы своим сильным языком, и я простанываю прямо в него. Ненадолго вынимаю пальцы из трусиков, чтобы растянуть удовольствие и отодвинуть надвигающийся оргазм, внезапно обнаруживаю между ног его колено; чуть надавливая, он заставляет мои ноги в спортивных штанах шире раздвинуться; сама не понимая, как так получается, начинаю тереться промежностью о его колено, и несколько слоёв ткани не мешают моему возбуждению; я трусь всё быстрее, дышу всё чаще, а его улыбка становится всё шире. Не вижу его лица, когда кончаю, так как глаза рефлекторно закрываются. Слышу лишь свои вскрики, и ничто не ограничивает моих ощущений в тот момент.

Открываю глаза, усаживаюсь поудобнее. Конечно, он улыбается.

— Ты прелесть. А мне поможешь? — с этими словами он берёт мою ладонь и кладёт на свою ширинку. Я ещё никогда не трогала мужского органа, даже через ткань джинсов — пытаюсь отстраниться. — Не переживай, я по спортзалам весь день не бегал, у меня всё свежо.

Не верю своим ушам, он так легко обо всём говорит, не выпуская моей ладони из своей, сильнее сжимая её, а вместе с ней и то, что ею удерживается. И глазом не успеваю моргнуть, как он расстёгивает молнию, опускает резинку боксеров и извлекает свой орган наружу. Не то чтобы я испугалась или чтобы мне стало противно — всё же я уже большая девочка, могу голосовать, покупать алкоголь — но неопытна, и потому слегка мешкаюсь. Лоренц, кажется, намеренно не замечает моей растерянности — в то, что он её ПРОСТО ТАК не замечает, я никогда не поверю. Он успокаивающе гладит меня по коленке и, дождавшись, когда я немного расслаблюсь, вновь кладёт мою ладонь в свою и медленно, осторожно сжимает её вокруг члена. Его плоть горяча, я приблизительно чего-то такого и ожидала, кажется, будто она слегка пульсирует, или это только кажется, кожа его гладкая и сухая. Лоренц, не отпуская моей ладошки, начинает плавно двигать по стволу: вверх-вниз, вверх-вниз, и от этих движений — я чувствую это — плоть его увеличивается в размерах. Чтобы было удобнее, я чуть разворачиваюсь на сидении и меняю своё положение так, чтобы оказаться не нaпротив Лоренца, а сбоку. Он, знакомым уже движением, свободной рукой притягивает меня к себе и прижимает к груди. Так, найдя опору для уставшего туловища, чувствую себя более удобно и раскованно — кажется, он понимает это, как всегда, он ловит мои малейшие импульсы быстрее, чем я успеваю их отправлять. Он обхватывает меня второй рукой, заключая в плотные объятия, а моя рука продолжает уже самостоятельную работу. Стараюсь не двигать ею резко — а вдруг ему будет больно? Но пока признаков недовольства он не проявляет. В определённый момент вхожу во вкус, поймав идеальный темп и плотность обхвата, и слышу, как в его груди, к которой прижимаюсь головой, учащается биение сердца, а следом — и дыхание. Он притягивает меня к себе ещё плотнее, а я решаюсь ускорить темп, и вскоре мой кулак обильно орошается горячей белесой жидкостью. Зачарованно смотрю на собственную руку и обмякший в ней член, забыв при этом ослабить хватку. Нормализовав дыхание, он сам аккуратно разжимает мой кулачок, затем вытирает его салфеткой и долго-долго целует, и лишь потом приводит в порядок себя. От такой нежности у меня круги плывут перед глазами, хочется обняться и уснуть, но нельзя — домой надо.