Киевские ночи - [9]
— Да, да, Саша. — Глаза у нее вспыхнули. — Мы будем вместе бороться. Вместе! Уйдем в лес к партизанам или здесь, в подполье…
Он улыбнулся. А она гордо тряхнула головой:
— Не думай. Я уже видела кровь. Я была в Голосеевском лесу с ополченцами, выносила раненых… О, если б ты знал, как я ненавижу фашистов!
Ярош молчал.
Женя сбежала по лестнице вниз и, грохнув дверью, выскочила на улицу. На краю тротуара, как путники, притомившиеся в дороге, стояли два клена. Женя, потрясенная, не могла оторвать глаз, словно впервые в жизни видела, как пылают кленовые листья в сентябре. Угасало солнце, и облака на небе тоже дымились, охваченные темным тяжелым пламенем. В воздухе слышался запах гари. «Горит», — прошептала Женя, и неизвестно было, о чем она: о небе ли, или о Крещатике, или о том, что горит ее лицо, лучатся широко раскрытые, удивленные глаза, горят нацелованные губы.
Такой ее увидела Марьяна, выглянувшая на улицу.
— Женя! — тихо окликнула она.
Женя бросилась к ней.
Крепко обнялись.
— Я не видела тебя уже, наверно, полгода. Это полстолетия! — сказала Женя.
— Больше. Завтра — сотый день войны. Сто дней! И каждый длиннее года. — Марьяна взглянула на подругу: — Что с тобой? Ты какая-то…
Женя покраснела. Она не стыдилась, нет. Это волной ударила все еще взбудораженная кровь.
— Я была у Яроша. Ты ведь помнишь Сашка?.. Он вернулся, был ранен. И теперь…
— Что же теперь?
— Я рассказывала тебе, помнишь? — Женя смотрела на нее сияющими глазами. — Теперь мы нашли друг друга. Будем жить вместе. — Она добавила тише: — О, если б ты знала, Марьяна, как я счастлива!
Марьяна молчала. Должно быть, очень уж странно было увидеть сегодня в Киеве счастливого человека. Потом сдавленным голосом тихо спросила:
— Ты знаешь о приказе?
Лицо Жени лишь чуть затуманилось.
— Знаю. Но я никуда не поеду. Я только провожу маму и тетю. Мама сама сказала. А сегодня я увидела Яроша…
— А ты? Будешь прятаться?
— У меня документы остались на фамилию Барабаш. Понимаешь? Переменю адрес, кто узнает? — И с той же жгучей болью, что и час назад, Женя добавила: — Я готова стерпеть любые муки, быть бы только с ним.
Острая тревога охватила ее. Глянула поверх Марьяниной головы, и снова в глазах разлилось удивление: и небо, и тучи, и клены — все погасло, все поглотил неприятный бурый цвет.
— Ты куда-то собралась? Поздно уже.
— Нет, я поджидаю Олексу, — сказала Марьяна.
— Пойдете вместе?
— Конечно… Вместе, если уж так сложилось, — ответила Марьяна. — Он зашел к матери… Ох как долго его нет!
Она оперлась о косяк, откинула голову. У Жени расширились глаза, она даже отступила на шаг.
— Боже, какая ты красивая! — воскликнула она. — Ты побледнела, Марьяна…
— Оставь, — сурово бросила Марьяна. — Ты не знаешь, как это меня страшит…
От того, что стояло за ее словами, на них дохнуло ужасом.
— Лучше умереть, — прошептала Женя.
— Лучше умереть, — точно эхо отозвалась побелевшая Марьяна.
— Ну, чего ты?.. — тут же овладела собой Женя. — У тебя есть Олекса, он тебя защитит.
— Правда, он защитит. Да, да… Всего хорошего, Женя. Я побегу. Левочка один дома.
— Будь здорова! Погоди… Завтра пойдем вместе. Ты будешь с моими. Моя мама любит тебя. Она всегда поможет.
— Спасибо. Но как же…
— Подожди меня возле улицы Артема, в том скверике, знаешь?
— Ладно, — кивнула головой Марьяна. — Я никогда не слышала о такой улице — Дегтеревская.
— Это на Лукьяновке. Я побегу, Марьяна. О Яроше никому ни слова.
— Ладно.
Марьяна тяжело поднималась по лестнице. Навстречу ей вприпрыжку сбегала Лиза Кузема. На ней было нарядное пестрое платье. Весело стучали ее каблучки, весело блестели мелкие остренькие зубки между накрашенных губ, весело смотрели глаза, полные ненасытного любопытства.
— О, Мариам Исаковна! Добрый вечер…
— Добрый вечер, Елизавета Андреевна. — В голове мелькнуло: «Всегда звала меня Марьяной, теперь, видно, в домовую книгу заглянула…»
— Какой ужас, какой ужас! — быстро заговорила соседка, хватая Марьяну за рукав. — Сгорел Крещатик, горит все вокруг него. И уже точно известно: это сделали террористы и евреи. Точно!
— Какая подлая провокация! — крикнула Марьяна. — Неужто вы верите?..
— Верю, — сказала Лиза. — Вы тоже завзятая сторонница Советов и марксистка… Хотя и беспартийная…
— Как вы быстро усвоили их словечки! — бросила Марьяна и сделала движение, чтоб обойти соседку. Но та преградила ей путь.
— Да, усвоила.
— Почему же вы не решились сказать: «жиды»? Фашисты именно так говорят.
— И я буду говорить! — с вызовом бросила Лиза.
— Вас недаром уже называют Эльзой.
— Да, Эльза. Мой дед был немцем.
— Что ж, поздравляю. На этом вы можете сделать карьеру, — Марьяна брезгливо отстранила новоявленную Эльзу и побежала вверх по лестнице.
— Погодите, Марьяна, — крикнула соседка и, когда та оглянулась, сказала: — А вы все такая же красавица. Только жаль… что жидовка…
В голосе ее слышались лютая женская зависть и — несмотря ни на что — искреннее восхищение.
— Я вас презираю! — точно камнем швырнула сверху Марьяна.
Лиза, дернув плечом, снова застучала тонкими каблучками. На втором этаже — там, где на двери висела медная табличка с надписью: «Н. А. Эпштейн, терапевт», — она изо всех сил нажала на кнопку звонка.
Книга украинского писателя Семена Жураховича рассказывает о людях требовательных к себе и к окружающим, о людях, которые не поступаются совестью, принципиальностью ни в каких трудных служебных или личных обстоятельствах. Вместе с тем автор показывает нам и других людей — тех, для кого личная выгода, карьера, собственный обывательский покой всегда на первом месте, а уж потом — интересы дела или близких и товарищей по труду.Книга зовет читателя к высокой моральной требовательности, к постоянной готовности помочь человеку в беде, к принципиальности в больших и малых делах.
В новую книгу известного украинского писателя Семена Жураховича «Шрам на сердце» вошли две повести — «Гора над морем» и «Выздоровление». Герои повестей — наши современники с их непростой и зачастую нелегкой судьбой. Решая сложные морально-этические проблемы, они всегда избирают честный и справедливый путь. В книгу вошли также рассказы, подкупающие достоверностью и подлинностью жизненных деталей.
Историческая повесть М. Чарного о герое Севастопольского восстания лейтенанте Шмидте — одно из первых художественных произведений об этом замечательном человеке. Книга посвящена Севастопольскому восстанию в ноябре 1905 г. и судебной расправе со Шмидтом и очаковцами. В книге широко использован документальный материал исторических архивов, воспоминаний родственников и соратников Петра Петровича Шмидта.Автор создал образ глубоко преданного народу человека, который не только жизнью своей, но и смертью послужил великому делу революции.
Роман «Доктор Сергеев» рассказывает о молодом хирурге Константине Сергееве, и о нелегкой работе медиков в медсанбатах и госпиталях во время войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
Из предисловия:Владимир Тендряков — автор книг, широко известных советским читателям: «Падение Ивана Чупрова», «Среди лесов», «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», «Чудотворная», «Тройка, семерка, туз», «Суд» и др.…Вошедшие в сборник рассказы Вл. Тендрякова «Костры на снегу» посвящены фронтовым будням.
Эта книга написана о людях, о современниках, служивших своему делу неизмеримо больше, чем себе самим, чем своему достатку, своему личному удобству, своим радостям. Здесь рассказано о самых разных людях. Это люди, знаменитые и неизвестные, великие и просто «безыменные», но все они люди, борцы, воины, все они люди «переднего края».Иван Васильевич Бодунов, прочитав про себя, сказал автору: «А ты мою личность не преувеличил? По памяти, был я нормальный сыщик и даже ошибался не раз!».
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…