Киевские князья монгольской и литовской поры - [27]
Вместе с тем, следует отметить, что в сознании киевлян более позднего периода Киев отождествлялся исключительно с Подолом – лишь в XVII веке название стало иногда распространяться и на Верхний город. Но территория, прилегающая к Киево-Печерскому монастырю, не считалась Киевом даже в XVIII столетии. Как отмечает Наталия Билоус, в одной из городских книг за 1708 год сообщается, что некая Катерина Балычанка, «вдова, прежде бывшая жителка Печерска, а тепер в Киеве мешкаючая», продала свою недвижимость возле Воскресенской цервки.
Об упадке и заброшенности Верхнего города свидетельствует гибель большинства древних памятников. Очевидно, что одной из главных причин этого было Батыево нашествие 1240 года. Вместе с тем, отмечает Ивакин, влияние этого события не было столь прямым и непосредственным. «Памятники разрушались не столько конкретно во время боев 1240 г., сколько во время достаточно длительного времени из-за отсутствия имеющихся ресурсов и средств, которые необходимы для функционирования какого-либо сооружения», – пишет историк.
Сильно сократившееся население Киева было не в состоянии содержать такое большое количество храмов, которое было в городе, да и не нуждались они в таком их большом количестве.
Огромный ущерб наносили пожары, а также другие чрезвычайные происшествия – землетрясения и наводнения. Очень существенным фактором был запрет 1455 года польско-литовских властей строить, ремонтировать и отстраивать православные церкви.
«Все это дает право утверждать, что главной причиной гибели большинства памятников древнерусского зодчества было уничтожение экономической базы Киева в результате разгрома города и всего древнерусского государства во время монгольского нашествия», – резюмирует Глеб Ивакин.
Киев медленно, но возрождался, однако его ждали новые испытания. Разорительное нашествие произошло в 1416 году. Ивакин полагает, что ордынцы продолжали мстить Витовту за поддержку Тохтамыша и его наследников, которые жили возле Киева. Как уже упоминалось, могущественный темник Эдигей, являвшийся фактическим правителем Золотой Орды, захватил и разграбил город и сжег Печерский монастырь. Как сообщает Густинская летопись, «оттоле Киев погуби красоту свою и даже доселе уже не може быти таков».
Здесь вновь появляется вопрос о том, разорил ли Эдигей только деревянный и густонаселенный Подол, или же его жертвой также стал богатый архитектурными памятниками, но почти безлюдный Верхний город?
Во второй половине XV века Золотая Орда прекратила свое существование, однако на юге появился не менее опасный, а может, даже более грозный враг – Крымское ханство. Во время нападения войск Менгли-Гирея в 1482 году город был сожжен и разрушен – «Мин-Кгиреи, Аж Кгиреев сын, славный великы град Киев, матерее градовом, добыл и жьжог», – сообщает об этом событии летопись. В результате мощного натиска пал киевский замок, который до этого считался неприступным.
Что же из себя представлял Киев в литовскую пору? Попробуем дать его описание.
Как уже было сказано, численность города после татаро-монгольского нашествия была невелика. Жизнь была в основном сосредоточена на Подоле, который, собственно, и именовался Киевом. Здесь, по средневзвешенным оценкам, проживало порядка двух тысяч человек. Количество жителей, безусловно, варьировалось в зависимости от обстоятельств. Эпидемии, войны, нашествия, стихийные бедствия – все это серьезно сказывалось на демографической ситуации в Киеве. Тем не менее, город отстраивался, население прирастало за счет приезжих из Киевской области и других земель.
У нас практически нет сведений о топографии Киева в раннелитовский период. Более подробная информация появляется в XVI–XVII веках, однако вряд ли что-то сильно изменилось за это время.
Верхний город был мало населен. Другие территории древнего Киева – Копырев конец, Щекавица, Дорогожичи – вовсе не имели жителей и использовались как сельхозугодия. Отдельно лежали территории Печерского, Пустынно-Никольского и Выдубицкого монастырей.
Подол имел форму треугольника. Он был обнесен рвом и деревянной стеной с деревянными же башнями. Общая площадь обнесенного частоколом города составляла порядка 100 га. Реальная граница города со стороны Оболони, которая в то время была существенно ближе, чем сегодня, проходила в районе нынешних улиц Верхний вал – Нижний вал и Ярославской.
На Подол из Верхнего города вели две дороги – нынешние Андреевский и Владимирский спуски. Со стороны Печерского монастыря в Киев въезжали через Крещатицкие ворота, из урочища Кожемяки, которые примыкали к Замковой горе, – через Кожемяцкие. Дорога из Вышгорода вела через Бискупские (Иорданские) ворота, из Межигорского монастыря обычно въезжали через ворота Воскресенской (Быдлогонной) башни.
В городе преобладала хаотичная застройка. Как писал французский инженер Гийом Левассер Боплан, посетивший Киев в середине XVII века, «в городе есть только три красивые улицы, все же остальные, не будучи ни прямыми, ни правильно дугообразными, извилисты наподобие лабиринта».
Как писал побывавший здесь в 1584 году львовский купец Груневег, «идешь меж деревянных строений и заборов, как будто в многолюдном селе». Согласно его описанию, каждый двор имеет сад, огород и строения для скота. Также в домах киевлян были собственные бани, что удивило жителя Львова. «Они топят в них почти каждый день наподобие московитов, которые постоянно купаются», – отмечал он.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.