КГБ в русской эмиграции - [64]

Последний раз переступив порог здания разведки в московском районе Ясенево, я с наслаждением вдохнул воздух свободы. Впервые в жизни я ощутил себя только журналистом. В тот же день я начал писать разоблачительную книгу о КГБ.

Поскольку я работал в Японии, то обратился к японским журналистам, аккредитованным в Москве. Для читателей их страны она могла бы быть интересной.

Но все было не так просто. Тогда многие иностранцы решили, что Россия окончательно порвала с коммунизмом, а значит, и с КГБ.

—Теперь твоя книга не актуальна. Она устарела. Ведь КГБ больше не существует! - говорили мне многие журналисты.

—Это не так, и вы скоро в этом убедитесь! - возражал я. Но, к счастью, в информационном агентстве «Дзидзи» нашлись люди, понимающие Россию. Они пообещали опубликовать мою книгу в своем издательстве.

По их просьбе, я написал несколько новых глав. Каждую из них темными зимними вечерами тайно отвозил в московский корпункт агентства «Дзидзи». Там переводчица Еко Нагоси, жена корреспондента Кэнро Нагоси, моментально переводила их на японский и отправляла по факсу в Токио.

В 1994 году книга вышла. Называлась она так: «Шпион, который любил Японию». Она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Никогда еще в Японии не издавалось книги, столь откровенно рассказывающей о российском шпионаже. В книге раскрывался скрытый от посторонних внутренний мир резидентуры КГБ, полный доносов друг на друга, бюрократизма и чинопочитания. Сам шпионаж, ради которого все и приехали в Японию, занимал в списке дел последнее место.

—И это - тот самый КГБ, которого мы так боялись?! - язвительными голосами вопрошали комментаторы с телеэкранов, потрясая моей книжкой. Признаюсь, мне это было приятно.

Моя книга нанесла мощный моральный ущерб российской разведке. Она парализовала ее работу в Японии на целых полгода. Теперь, едва российский разведчик знакомился с японцем, тот огорошивал его таким вопросом:

—Вы будете вербовать меня так же, как описывал Преображенский в своей книге «Шпион, который любил Японию?». - И при этом вынимал из портфеля мою книгу...

Такого унижения наша разведка не могла снести. Она решила отомстить...

—Сегодня днем тебе звонили из разведки, - сообщила мне в один из вечеров встревоженная жена.

—Они, что, забыли, что я у них больше не работаю? - с нарочитым весельем осведомился я, но на душе стало тревожно. Я понимал, что моя книга их рассердила, и меня ждет какая-то провокация.

Вскоре оттуда позвонили снова. Подняв трубку, я узнал голос героя-разведчика Геннадия Захарова, своего бывшего начальника, того самого, который когда-то предупреждал меня о том, что я должен согласовывать с руководством разведки все свои статьи даже после увольнения.

—К тебе накопилось слишком много вопросов! - сказал он, и в его голосе слышалось торжество. - Приезжай к нам завтра утром на беседу!..

—Как только я войду в здание разведки КГБ в Ясенево, известное всему миру, вы меня там тотчас сфотографируете. А потом подсунете фотографию японским корреспондентам. И они будут думать, что я по-прежнему работаю в разведке. Это провокация, и я на нее не поддамся! - ответил я.

—Ну, тогда давай встретимся на нейтральной территорий... - предложил Захаров.

—Нет, на это я тоже не согласен, потому что это будет похоже на встречу с агентом, и еще неизвестно, какую пакость вы мне сделаете во время этой встречи. Если хотите, приезжайте ко мне домой... Но учтите: секрет из вашего посещения я делать не буду. Я расскажу о нем иностранным журналистам, опубликую статью в газете...

—Но ведь тогда тебе придется выдать мое имя. А это - преступление! - парировал Захаров.

—Обойдусь и без имени! - сказал я.

Захаров со вздохом согласился: видимо, слишком уж настойчиво требовало от него руководство разведки во главе с Примаковым личной встречи со мной. Интересно, для чего же им нужен именно личный контакт? Я же решил согласиться на встречу для того, чтобы понять, какую именно месть планирует мне разведка.

Поездка ко мне домой несла унижение Захарову: ведь я младше его по званию, к тому же отставник. Для меня же она была наиболее безопасной. Ведь дома и стены помогают...

Формально законов я не нарушил. В книге не раскрывались имена агентов КГБ и действующих сотрудников разведки. Значит, мне могли отомстить, лишь хитро придравшись к чему-нибудь другому.

Так и оказалось. Сидя у меня в гостиной, попивая чай и настороженно оглядываясь по сторонам, стараясь угадать, не прячутся ли в соседних комнатах японские журналисты, Захаров вдруг заявил дружеским тоном:

—Отдай мне рукопись своей книги!.. Высокое начальство хочет с ней ознакомиться.

—У меня ее нет, я ее передал японцам, а копии, себе не оставил! - соврал я.

—Очень жаль! - вздохнул Захаров, поднимаясь из-за стола.

—Рукопись могла бы прояснить некоторые вопросы...

Буквально через час раздался новый телефонный звонок. Голос был очень знакомым. Он принадлежал единственному из моих приятелей-японистов, который остался работать в разведке, Сергею Семилетову. Все остальные уже уволились. В семидесятых годах мы с ним вместе стажировались в Японии, в университете Токай. Потом поступили в разведку КГБ. Я - офицером-разведчиком, он - штатским преподавателем японского языка в Академии внешней разведки, в то время именовавшейся Краснознаменным институтом КГБ имени Андропова. Статус моего приятеля был ниже чем мой. Будучи всего лишь преподавателем, но не разведчиком, он считался членом обслуживающего персонала. Кабинетный работник, гражданский человек, а не офицер, Семилетов никогда не занимался агентурно-оперативной работой, не учился в школах разведки или контрразведки. И тем не менее, по приказу начальников, отважился обманом вытащить у меня русский текст книги. Разумеется, он тотчас выдал себя с головой.