КГБ против СССР. 17 мгновений измены - [204]
В своем повествовании об августе 91-го мы остановились на прилете из Фороса. Момент прибытия в аэропорт многократно транслировался тогда телевидением, которое вдруг словно проснулось от «Лебединого озера» и заработало в свою полную профессиональную силу по оболваниванию «пипла». Тогда нам тонко внушали, что прилетевшим М.С. Горбачеву и Кº грозит некая неясная опасность. И только профессионалы, которые проработали долго, очень долго и потому знают, что ничто не угрожало ни самому генсеку-президенту (какой только партии и какой страны? — вот в чем вопрос), ни его семье, дают справку: «Прилетел самолет, и начался спектакль.
Могу в чем-то ошибаться, но, всю жизнь профессионально занимаясь безопасностью первых лиц страны, утверждаю: был поставлен спектакль. Самолет приземлился и встал чуть дальше, чем обычно. Как объяснял потом всей стране Руцкой: „Если вдруг аэропорт блокирован, тут же прямо и взлетаем“. Глупость! У них же связь с землей. Там, в воздухе, они все знали — кто встречает, кто где стоит.
Подали трап. Открылась дверь. В проем выглянул начальник личной охраны Руцкого (п-к милиции В.Н. Тараненко. — Л. Ш.) и с автоматом наперевес картинно сбежал по трапу вниз. Подошел к Баранникову, о чем-то пошептался с ним и так же картинно взбежал обратно — в самолет.
Только после этого снова открылась дверь. Появилась личная охрана М.С. Горбачева, все — с автоматами наперевес, как будто только что вырвались с боем из тяжелого окружения, за ними появились сам М.С. Горбачев, за ним Бакатин, Раиса Максимовна…»[847]. И опять, как видим, «спектакль» ставился людьми из КГБ, а велика ли разница в том, что не с Лубянки, а из 14-го корпуса Кремля? Далее все, кто охранял Форос, получили своего рода взятку: они были повышены на одну ступень. И тем не менее вся охрана М.С. Горбачева была заменена, и ее новым начальником стал п-к В. Пестев.
«Государства в государстве больше не будет», — это были чуть ли не первые слова М.С. Горбачева, сказанные им у трапа самолета, вернувшего его из форосского ареста. И касались они именно КГБ. М.С. Горбачев не имел права распоряжаться судьбами людей из ЧК без запроса, и потому имел такую ограниченную власть, что приказал только сменить всем лимузины со спецсигналами на обычные «Волги». Все, что мог лично позволить себе М.С. Горбачев, так это на вопрос журналистов о В.А. Крючкове, сказать: «Что он дурак, я знал, но вот то, что он еще и предатель…» Впрочем, еще обращают внимание на одно место в мемуарах А.И. Руцкого, где говорится, что «Горбачев При встрече назвал Крючкова „мудаком“. Поясняя же так: „Когда человек предает, его так не называют. „Мудак“ — это другое, это когда человек проваливает порученное ему дело, не справляется с ним в силу своей личной неадекватности“»[848].
М.С. Горбачев сразу отдал приказ снять, например, B.C. Павлова и арестовать его. Но в отношении В.А. Крючкова такой номер не проходил. Своим таким незавершенным действием М.С. Горбачев четко указывает, что над Главным Комитетчиком он не начальник. На его арест нужно получить санкцию. И она была дана где-то в течение ночи 21/22. И М.С. Горбачев подписал указ: «Крючков Владимир Александрович освобожден от обязанностей председателя Комитета государственной безопасности», а устным своим распоряжением назначил и.о. Председателя КГБ СССР В.Ф. Грушко.
В.А. Крючкову подали микроавтобус «РАФ», и его под охраной увезли. Его и других задержанных интернировали и доставили в подмосковный санаторий «Сенеж». Экс-председатель свою игру не оставил, и оттуда он отправил по своим каналам записку М.С. Горбачеву (не понятно только, с какой целью — как будто тот решает такие вопросы?)[849]. Этот довольно известный на сегодня документ отлично прокомментировал историк, автор первой и лучшей на сегодня книги о «перестройке» И.Я. Фроянов[850]. Следом еще одно[851].
В Кремле до вечера оставался Г.И. Янаев, но он и шагу бы не смог сделать из своего кабинета — по предварительной договоренности с комендантом Кремля, он был под надежной охраной (верней — конвоем) своих телохранителей.
Следствие поручили вести следователям военной контрразведки из провинции, у которых не могло быть личных связей с кем-то из арестованных. Был проведен первый допрос В.А. Крючкова: «Мы собирались открыто сказать Горбачеву, что после его отъезда в отпуск мы пришли к выводу: страна парализована. (То есть до отъезда в „Багдаде все спокойно…“ — А. Ш.) Например, урожай не собирается. И сахарная свекла. (Я ж говорю: не КГБ, а какой-то Агропром получается! — А. Ш.) Полная безответственность, никаких поставок, и если сейчас не принять мгновенных мер по стабилизации нашего государства, то следует рассчитывать, что вскоре государство рухнет. (…) Положение нам казалось настолько критическим, что тянуть до сентября-октября невозможно. (…)
