КГБ, каким я знал его изнутри. Некоторые штрихи - [24]

Я не стал засыпать Владимира Константиновича вопросами, так как полагал, что он многое скажет на встрече в отделе, да и времени было мало. Учитывая, что он в своем происхождении имеет греческие корни, сообщил ему, что в Высшей школе КГБ наряду с изучением оперативного дела я занимался серьезно познанием английского и греческого языков. Для Коккинаки это оказалось неожиданным, интересным: — Да ты и греческий знаешь? Ну, молодчина! — На это я добавил: — Как языковед я почувствовал в Вашем говоре что-то вологодское. — На это Коккинаки с гордостью сказал: — Да у меня же шеф, Сергей Владимирович Ильюшин, из Вологды, может быть, от этого. — Я признался, что пошутил, сказав о его говоре. Сам родом из тех мест, жил в Вологде и знаю о своем великом земляке и конструкторе знаменитых ИЛов, которые испытывал Коккинаки. Владимир Константинович в очередной раз сказал в мой адрес одобрительные слова, которые я запомнил на всю жизнь. Наш короткий маршрут, к моему сожалению, быстро закончился, мы вошли в помещение отдела КГБ. Нас встретил начальник отдела. Немного поговорив с гостем, начальник, Коккинаки, Василий Александрович и я прошли в Ленинскую комнату. Они направились к столу президиума, а я занял оставшееся место на стуле в последнем ряду.

Выдающийся летчик был встречен сотрудниками отдела, конечно, тепло. Сам он был раскован, энергичен и сразу начал разговор. Генерал-майор авиации Коккинаки Владимир Константинович сказал, что уважает и глубоко ценит работу офицеров органов государственной безопасности. Проходя службу в Красной Армии, работая в Научно-испытательном институте ВВС и в ОКБ Сергея Ильюшина, на авиазаводе, носящем имя чекиста В.Р.Менжинского, он видел работу сотрудников и НКВД, и КГБ, и убедился, что это в подавляющем большинстве были порядочные, образованные, ответственные люди. Он сравнил нашу работу со своей работой летчика-испытателя: — Вы обеспечиваете безопасность государства, общества, защищаете людей от различных угроз. Мы летчики-испытатели главной задачей тоже считаем обеспечение безопасности. Только в нашем случае — обеспечение безопасности полетов новой авиационной техники, как военного назначения, так и гражданской, создаваемой нашими авиаконструкторами, идущими в ногу с прогрессом в этой области деятельности. Важно это делать профессионально.

А то, что Владимир Константинович относился к своему делу высоко профессионально, свидетельствовал весь его последующий рассказ. Он пояснил, что был дотошен до самых мелочей, что касалось испытываемой им авиационной техники. Он во всем хотел убедиться сам, как если бы он и конструировал технику. Именно на это его положительное качество обратил внимание авиаконструктор Сергей Ильюшин и пригласил Коккинаки поработать с ним. Получился удивительный, в высшей степени созидательный альянс бывшего новороссийского портового грузчика, матроса рыболовецкой артели, великолепного летчика-испытателя Владимира Константиновича Коккинаки и бывшего вологодского чернорабочего, землекопа, возчика молока, выдающегося авиаконструктора Сергея Владимировича Ильюшина. Он продолжался более тридцати лет!!! Их объединило общее дело, общие взгляды на жизнь, на справедливость.

О справедливости. Отойду немного от рассказа о нашей встрече с Владимиром Константиновичем. Вот что сообщается о нем в очерке (3.05.2014 г.), опубликованном на сайте "ПЛАНЕТА ВВС. Сайт о Военно-воздушных Силах СССР и России": "Вспоминает генерал-майор авиации Коккинаки: "Был я всегда крепкий… Иногда приходилось драться. Раз из плавания в Новороссийск вернулся мой брат Павел. В переулке на него напало 7 парней. Избили, отобрали мореходку. Он их крепко помял тоже, но выигрыш у них. Я в аккурат из летной школы домой приехал в отпуск. Смотрю, является Павло в крови. Так и так. Ага, идем со мной, покажешь, кто бил. Пошли. В слободке увидели меня, попрятались: "Коккинаки идет". Приходим к одному.

— Ты бил?

Молчит… Каждого я ударял только по одному разу. Шесть раз ударил — шесть человек лежало. А седьмой успел убежать. Такая жалость!"

Все сделано справедливо. А главное, по горячим следам, без промедления. Об этом случае он нам, оперативникам, не рассказывал, но подчеркивал, что в работе летчика-испытателя огромное значение имеет быстрая оценка негативной ситуации, принятие оптимального решения и незамедлительное его выполнение. А таких ситуаций у него было предостаточно, но он ни разу не покинул с парашютом врученный ему авиаконструктором самолет.

Как известно, олимпийский девиз включает три слова: "Citius, Altius, Fortius!", означающих в переводе "Быстрее, Выше, Сильнее!" Слово "Fortius" может быть переведено также как "Храбрее". Из эпизода с братом Павлом видно, что физической силой и храбростью Коккинаки явно обладал. Но он обладал и большой силой воли в достижении великих целей, таких как "Citius и Altius".

Коккинаки рассказал, что повышение скорости самолета всегда стояло на повестке дня, особенно для ВВС. Эту задачу он и Ильюшин в 1935–1936 годах решили успешно и уверенно. Был спроектирован и построен двухмоторный бомбардировщик (ЦКБ-26. — С.Б.), который имел повышенную скорость, отличную маневренность и надежную управляемость. Именно на нем Владимир Константинович первым в СССР совершил "мертвую петлю" Нестерова. До этого такая фигура высшего пилотажа на двухмоторных самолетах не исполнялась. По словам Коккинаки, это вызвало серьезный интерес у Сталина. Для вождя и других советских руководителей был устроен на аэродроме специальный показ, где Коккинаки продемонстрировал высочайший пилотаж, в том числе совершил три "мертвых петли" подряд. С этого времени летчик-испытатель и авиаконструктор были всегда в поле зрения Сталина и пользовались его твердой поддержкой. Коккинаки отметил, что это был со стороны вождя не праздный интерес, а высочайшая забота о боеготовности нашей авиации.