КГБ История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева - [16]

Для того чтобы не потерять расположение французских властей, заграничная агентура постоянно нагнетала страх перед возможной революцией. Так, в «Сюрте» полагали, что в 1914 году только в Париже и его пригородах находилось более 40.000 русских революционеров — в десять раз больше, чем их в действительности было во всей Западной Европе.

Заинтересованность полицейских служб других европейских стран в сотрудничестве с заграничной агентурой русских значительно возросла после того, как по миру прокатилась волна политических убийств. Среди жертв террористов-анархистов был президент Франции Карно (1894 год), премьер-министр Испании Антонио Кановас дель Кастильо (1897), императрица Австро-Венгрии Елизавета (1898), король Италии Умберто (1900), президент Соединенных Штатов Мак-Кинли (1901), а также целый ряд известных русских политических деятелей, в том числе министр образования Н. П. Боголепов (1901), министр внутренних дел Д.С. Сипягин (1902) (он же отвечал и за работу «охранки»), пришедший на его место В.К. Плеве (1904), генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович (1906), премьер-министр и министр внутренних дел П.А. Столыпин (1911). В 1898 году в Риме прошла международная конференция служб безопасности, которая приняла следующую резолюцию: «Центральные органы, осуществляющие в каждой из стран наблюдение за анархистами, должны установить прямые связи друг с другом и обмениваться всей относящейся к этому делу информацией.»

Заграничная агентура в Париже осуществляла контроль за деятельностью небольших групп своих агентов, которые следили за русскими эмигрантами в Великобритании, Германии, а с 1912 года и в Италии. В Швейцарии, в центре революционной эмиграции, который приобретал все большее значение, заграничная агентура имела на своем содержании трех женевских полицейских, которые получали необходимую информацию прямо из полицейских досье и следили за правильностью разведывательных данных, передаваемых швейцарскими властями. Слежка за эмигрантами в Бельгии и скандинавских странах осуществлялась местной полицией в сотрудничестве с заграничными агентами «охранки», направляемыми туда из Парижа со специальными заданиями. Вместе с тем в течение ряда лет до начала Первой мировой войны заграничная агентура охранки подвергалась постоянным нападкам со стороны социалистов и радикально настроенных депутатов французского парламента за ее деятельность во Франции. В 1913 году русское посольство в Париже сочло нужным объявить о прекращении деятельности заграничной агентуры. Официально ее функции были переданы частному сыскному агентству «Бин и Самбэн», во главе которого стоял Анри Бин, бывший агент иностранного отдела «охранки». В действительности же заграничная агентура продолжала функционировать, хотя и с большей осторожностью. Официальное «закрытие» иностранного отдела отрицательно сказалось на его сотрудничестве с «Сюрте». В 1914 году французская служба безопасности докладывала: «У французского правительства больше не будет возможности иметь, как это было в прошлом, точную информацию о действиях опасных эмигрантов во Франции.»

Деятельность заграничной агентуры не ограничивалась сбором разведывательных данных. Ею же были разработаны операции, впоследствии названные КГБ «активными действиями», с целью оказания давления на правительства и общественное мнение за рубежом, и «специальными мерами», предусматривающими использование различных форм насилия. В 1886 году агенты Рачковского взорвали издательство «Народной Воли» в Женеве, успешно обставив дело так, что все выглядело, как дело рук разочаровавшихся революционеров. В 1890 году Рачковский «разоблачил» группу русских эмигрантов, занимающихся изготовлением бомб в Париже. В результате нашумевшего процесса ряд заговорщиков был приговорен к тюремному заключению (некто по имени Ландезан, бежавший за границу, был приговорен заочно), а остальные были высланы из страны. В России «охранка» арестовала 63 революционера, якобы имеющих связь с парижской группой. В действительности же заговор был задуман и осуществлен под руководством Рачковского тем самым Ландезаном, который, будучи агентом-провокатором иностранного отдела «охранки», финансировал строительство мастерской по изготовлению бомб, а деньги на это ему передавали сотрудники того же иностранного отдела.

В течение всех восемнадцати лет службы в Париже (1884—1902) Рачковскому всегда удавалось скрывать следы своего участия в террористических актах и создании подпольных мастерских по изготовлению бомб, якобы спланированных и организованных эмигрантами-революционерами. Ратаев, сменивший его на посту начальника заграничной агентуры (1903—1905), был менее удачлив. Он был отозван в Россию после того, как «Сюрте» стало известно о его участии в неудавшемся покушении на князя Трубецкого в Париже, а также в организации взрыва бомбы во время проведения митинга, организованного французами в знак протеста против царских репрессий после революции 1905 года, среди жертв которого были два французских жандарма, получивших ранения. В 1909 году журналист-революционер по имени Владимир Бурцев раскрыл роль Рачковского в деле об изготовлении бомб в 1890 году. Он также утверждал, что агент-провокатор Ландезан, бежавший от полиции в 1890 году, был не кто иной, как начальник заграничной агентуры в Париже Хартинг. «Стремительный отъезд и исчезновение» Хартинга, по мнению «Сюрте», подтверждали слова Бурцева. Как ни странно, «Сюрте» не придала этому большого значения. Разведывательная информация, которую она получала от иностранного отдела, была «более ценной» и, безусловно, не шла ни в какое сравнение с преступлениями, совершаемыми агентами-провокаторами.