Кейн Черный Нож - [47]

- Так понимаю, вы с вашим... ммм, братом... не особо близки?

- Сукин сын. - Я озадаченно глядел на рыцаря. - Давно ли огриллоны женятся?

- Не могу сказать, уж точно. Новая глупость анханцев, готов спорить. - Рыцарь небрежно изобразил поклон. - Извиняюсь прежде всяких вызовов, ибо анханцы безумны. Ведомо всем и каждому.

- Ага. - Я махнул годным. - Хорошо. Откройте решетку, я внутрь.

Рыцарь склонил голову чуть ниже. - Сейчас?

- Или вы наслаждались зрелищем?

- Грмм. Прошу, фримен. Как пожелаете.

- Ага, я тоже нет. - Я склонился над решеткой. - Орбек!

Глаза огриллона раскрылись, встретив мой взгляд, и выпучились. - Ты.

- Я. Слезай с нее. И натяни штаны, ради всего дрянного.

Долгий взгляд, от сердитого к печальному, а затем движение плечами. Бочкообразная грудь молодого огриллона вздулась и опала: вздох смирения. - Облом. Ты ходячее ведро с ледяной водой.

- Сказал бы я, что сожалею. Будь оно так.

- Ага. - Он насмешливо поднял губу, показав слоновую кость бивней. - Мог бы догадаться, что ты придешь. Братишка.

- Точно. Мог бы.

Рыцарь пробормотал: - Похоже, он не очень рад.

Я пожал плечами. - Я привык.

От спуска по такой лесенке голова заболела сильнее. Газовый свет оставил меня на полпути, внутри была красноватая почти темнота. Каменные стены ямы покрылись серо-зеленым мхом. Дождь почти прекратился, но железная решетка мешала влаге уходить вверх; каждую секунду слышалось, как шлепается ржавая капля конденсата.

Крышка сральной бочки в углу прилегала неплотно, но эта вонь тонула в кислом смраде немытого огриллона: сочной смеси пота, феромонов и животного секса. Когда козлы вынули лестницу и с лязгом закрыли решетку, я почти ослеп от головной боли. Осел на скользкую стену, пытаясь рассортировать тысячи слов, которые здесь будут, пожалуй, лишними.

Орбек еще прыгал с штанами в руках. Он позволил свободно расти красноватой спинной щетине, теперь его гребень походил на шлем троянца. Еще он набрал вес: массивные выступы новых мышц бугрились под серой шкурой на голой груди и плечах, хотя ему было еще пять или около того лет до зрелости.

Впрочем, сейчас шансов подрасти было маловато.

Когда мы встретились в анханском Донжоне, Орбеку было всего семнадцать. Три года? Иисусе, мы многое прошли в тех пор.

Нужно было что-то сказать. Три месяца назад я думал встретить Орбека на станции Палатин. Поеду домой, сказал он тогда. На время поселюсь в Лабиринте. Навещу старых друзей. Каникулы.

Посещу семью.

- Разве ты не должен быть в Анхане?

Молодой огриллон туго затянул шнурок штанов, завязал. - Разве ты не должен уже быть мертв?

- Нашел бы остроломный ответ, да голова болит. - Я поглядел наверх, на зеленоватую слизь с решетки. - Я видел один сон, знаешь? Скорее фантазию. Что впервые, точно впервые, я хочу помочь тому, кто мне дорог, и когда приношусь, этот кто-то рад меня видеть.

- Вот ты зачем здесь? - Голос Орбека был темнее кофе. - Помочь?

Капли слились с дождем и застучали в тишине вокруг нас. Кулак внутри головы ударил в черепную кость. Раз. И еще раз.

Я вздохнул. - Ага. Ну, я же видел сон. Всего-то.

Орбек сплюнул в ладони и помазал щетину; она распрямилась сильнее, мокрая и блестящая. - Садись на уютный пол, эй. Не надо крепиться, братишка. Лучше сесть, чем упасть.

В его желтых глаза была осторожность, которая легко могла стать враждебностью; и это почему-то делало положение проще. Мне всегда бывало легко стать мерзавцем.

Я покосился на самку. - Старовата для тебя, а?

Самка поплелась к куче мокрых одеял, которая сходила в яме за койку, легла, смотря на нас без любопытства; мосластая рука лениво почесывала между ног. - Зови ее Кейгезз, - сказал Орбек мягко. - Я бы вас познакомил, но не знаю, кто ты сегодня такой.

Я ощущал рыцаря-блюстителя, который следил за нами сверху. Кивнул самке. - Доминик Шейд. Не вставайте. Не люблю поклонов, и не готов пожать эту руку.

Выражение ее лица было непонятным. - Корлоггил Назутаккаарик ринт диз Этк Перрогк. - Текущая по спине влага стала холоднее. Я успел выучить несколько слов на этк-даг. Одна из них - Назутаккаарик. Кличка. Титул. Так меня называли Черные Ножи. Некоторые. В самом конце. Когда их осталось немного.

Я пошевелился, скользя вдоль стены в угол. - Он рассказал, кто я.

Орбек улыбнулся, шевеля бивнями. - Она не говорит на вестерлинге, братишка. Сказала, счастлива повстречать деверя.

- В жопу деверя. - Гнев пополз по телу, изгоняя холод. Я понизил голос до невнятного рычания, помня об ушах наверху. - Что она сказала на самом деле? Что Ходящему-в-Коже рад Бодекен?

- Хух. - Ухмылка Орбека не исчезла. - Мы не зовем его Бодекеном. Зовем Нашим Местом.

- Ты чертовски боек для того, кому суждено умереть на рассвете.

- Что же мне, хныкать как хуманс? Ты будешь счастлив? Ведь ты хочешь быть счастлив, ради этого живешь.

- Я проделал такой путь не для того, чтобы меня трахали в уши, собачина.

- Мне больше нравится с ней, братишка. - Юный огрилллон вытянул руки, ладони были будто две сковородки.

- О, точно. Словно твой жеребячий хрен не являлся мне в кошмарах. - Я потряс головой. - Не придумал ничего получше, чем болтать с ней о минувшем? Об... как ты это зовешь? Об Ужасе?