Кэтрин - [37]

Шрифт
Интервал

Как читатель, верно, помнит, еще во второй главе этих записок говорилось о том, что наша героиня произвела на свет дитя, которое при желании могло бы носить герб Гальгенштейнов, но с особой отметиной. Дитя это, незадолго до бегства его матери от его отца, было отдано в деревню на воспитание; и граф, бывший в ту пору при деньгах (благодаря удаче за карточным столом, о чем тоже в свое время сообщалось читателю), раскошелился на целых двадцать гиней, пообещав, что каждый год будет платить кормилице столько же. Женщина привязалась к мальчонке; и хоть с той поры не получала от его родителей ни денег, ни вестей, решила до поры до времени воспитывать ребенка на свой счет; а в ответ на насмешки соседей твердила, что нет таких родителей, которые вовсе бросили бы своего ребенка, и рано или поздно она непременно будет вознаграждена за хлопоты.

Упорствуя в этом заблуждении, бедная тетушка Биллингс, у которой было пятеро своих ребятишек, не говоря уже о муже, семь лет кормила и поила маленького Тома; и, будучи доброго и жалостливого нрава, окружила его заботой и лаской, хотя (заметим попутно) сей юный джентльмен отнюдь того не заслуживал. Ему, сироте беззащитному, рассуждала она, ласка нужна больше, чем другим детям, которые при отце с матерью растут. И если она делала какую-нибудь разницу между своими отпрысками и Томом, то лишь в пользу последнего: ему и хлеб мазался патокой гуще, чем другим, и пудинга побольше накладывалось в тарелку. Впрочем, справедливости ради заметим, что не все относились к Тому так хорошо, были у него и противники; к ним принадлежали не только муж миссис Биллингс и пятеро ее детей, но и все в округе, кому хоть раз довелось иметь с мистером Томом дело.

Кто-то из прославленных философов — мисс Эджуорт, [58] если не ошибаюсь, порадовал нас утверждением, что все люди равны по уму и душевным наклонностям, заложенным в них природой, и что все прискорбные различия и несогласия, обнаруживающиеся в них поздней, суть следствия неодинаковых условий жизни и воспитания. Не будем спорить с этим утверждением, которое ставит Джека Хауорда и Джека Тэртела [59] на одну доску; по которому выходит, что лорд Мельбурн [60] столь же мужествен, благороден и проницателен, как герцог Веллингтон; [61] а лорд Линдхерст [62] ни твердостью убеждений, ни даром красноречия, ни политической честностью не превосходит мистера О'Коннелла, [63] — не будем, повторяю, спорить с этим утверждением, а просто скажем, что мистер Томас Биллингс (за неимением другого имени, он принял имя добрых людей, заменивших ему родителей) едва не с пеленок был злобен, криклив, непослушен и склонен ко всему дурному, что только может быть дурного в этом возрасте. В два года, когда он уже ковылял на своих ножонках, излюбленными местами его игр были угольная яма и навозная куча; как прежде, он, чуть что, поднимал отчаянный крик, и к его добродетелям прибавились еще две — драчливость и вороватость; оба эти приятные свойства он находил случай проявлять по многу раз в день. Он колотил своих братишек и сестренок, набрасывался с кулаками на приемных отца и мать; бил кошку, мучил котят, затеял однажды жестокий бой с наседкой на заднем дворе и потерпел поражение; но в отместку едва не забил насмерть молочного поросеночка, который, не чая бедствий, забрел в его приют у навозной кучи. Он крал яйца, пробивал скорлупу и высасывал содержимое; крал масло и поедал его с хлебом, а то и без хлеба, как придется; крал сахар и прятал его между страниц «Хроники Бейкера», [64] которой никто в доме не читал и читать не мог; так со страниц истории впитывал он искусство лгать и грабить, являя успехи, поразительные для его лет. Если какой-либо последователь мисс Эджуорт и ее философских единомышленников не поверит мне или усмотрит в моем рассказе преувеличение и искажение истины, пусть знает: это картинка с натуры, и притом самая достоверная и точная. У меня, у Айки Соломонса, был некогда прелестный братишка, который воровать начал, еще не умея ходить (и не по чьему-либо наущению, — если вы человек житейски опытный, то должны знать, что у людей нашего вероисповедания честность — первый закон, — но лишь по природной склонности); итак, повторяю, воровать он начал, еще не умея ходить, лгать — еще не умея говорить, а в четыре с половиной года, повздорив с моей сестрой Ребеккой из-за горсти леденцов, он хватил ее по руке кочергой и вместо извинения сказал просто: «Так ей и надо, жаль, что не по голове!» Милый мой Аминадаб! Вспоминаю тебя и с презреньем смеюсь над всеми этими философами. Природа создала тебя для той жизни, которую ты прожил: негодяем был ты от рождения и до последнего вздоха, и ничем другим не мог быть, как бы ни сложилась твоя судьба; и счастье еще, что ты родился в такой семье; ибо, будь ты воспитан в любой другой вере, кто знает, каких бы ты натворил серьезных бед! Автор «Ришелье», «Сиамских близнецов» и пр. [65] любит повторять такую сентенцию: «Poeta nascitur non fit» [66], желая сказать, что, как он ни тщился стать поэтом, ничего у него не вышло; а я скажу: «Canalius nascitur non fit». В нас все от природы, что бы там ни болтала мисс Эджуорт.


Еще от автора Уильям Мейкпис Теккерей
Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Ревекка и Ровена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Книга снобов, написанная одним из них

Это можно называть как угодно - «светом», «гламуром», «тусовкой»... суть не меняется. Погоня за модой. Преклонение перед высшими, презрение к низшим. Смешная готовность любой ценой «превзойти Париж». Снобизм? Да еще какой! Изменилось ли что-то за прошедшие века? Минимально, - разве что вместо модных портных появились кутюрье, а журналы для «леди и джентльменов» сделались глянцевыми. Под пером великого острослова Уильяма Теккерея оживает блеск и нищета английского «света» XIX века - и читатель поневоле изумляется, узнавая в его персонажах «знакомые все лица».


Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим

 "Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.


О наших ежегодниках

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новые романы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.