Кесарево сечение - [2]

— Ты приклеила букву на ногу, — произнесла незнакомка.

— Приклеила?! В том-то и дело, что нет. Букву только что поставила ты. Взглядом. Она еще синеватая. Как будто я курица с клеймом птицефабрики «Птуй».

— Взглядом? Я? Послушай-ка, что я тебе скажу. В двадцать первом веке оказались разные люди. Одни, вплывая в него, получили пробоины, другие, несмотря на то, что живут сейчас в нем, на самом деле остались в двадцатом веке, а про некоторых только сейчас, в двадцать первом веке, стало известно, что они глупы как пробка. Сама-то ты из каких? Или ты меня просто разыгрываешь?

— Не разыгрываю. Со мной такое уже не в первый раз. Меня и раньше клеймили. На мне много букв. «N» ношу на груди, «О» на животе, теперь вот твое «К» на бедре, завтра на мне напечатают весь алфавит… Меня даже мой парень бросил из-за этих знаков.

— Подожди. Давай разберемся в твоей истории. Когда это происходит?

— Что значит «когда»? Когда на меня посмотрят, как посмотрела ты, вот и все. Чувствую жжение, а потом на коже остается буква, и я постепенно превращаюсь в ходячий букварь. Уже все тело в этих шрамах.

— Я не о том тебя спрашиваю. Какой сегодня день?

— Пятница.

— А раньше по каким дням это случалось? Вспомни!

— Погоди-ка… Действительно, всегда в конце недели. Да, это всегда было в пятницу. Невероятно… Теперь я хоть что-то знаю. В следующую пятницу буду начеку. — Галата посмотрела на часы. — Итак, чудеса происходят регулярно, по пятницам, в шестнадцать-шестнадцать. Спасибо тебе за это открытие.

— Скажи, может, я могу для тебя еще что-нибудь сделать… То, что так вышло с твоим парнем, исправить нетрудно. У меня на примете кое-кто есть, мальчик — просто прелесть. Он еще не знает женщин. Я бы с удовольствием воспользовалась им сама, но, как видишь, с мужчинами я не сплю. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю. Его все зовут «князь Михайло», потому что он похож на того бронзового князя, который сидит на коне перед театром.

На следующий день Галата, девушка в зеленом и князь Михайло встретились в кафе «У коня» на театральной площади. Мальчик действительно оказался просто прелесть, а его курчавая, ни разу не бритая бородка была рыжей, как ржавчина. Он был не по годам развит и очень красив, ему было тринадцать лет, и он не курил. Все время, пока они сидели в кафе, он обгрызал бублик и не проронил ни слова. Галата позвала князя Михайло прийти к ней в гости, специально для него срочно заказала и установила в ванной новый деревянный умывальник, купила три подушки и натянула на спинку предназначенного для него стула футляр от своей теннисной ракетки, так как в теннис она все равно не играла.

В ту ночь ей приснился сон, густой, как мед. Во сне у нее был рояль «Yamaha», он намок от дождя и распространял запах стриженой овечьей шерсти. Она хотела ударить по клавишам, но тут из рояля вылетели птицы и разлетелись по чужим снам, оставив ей немую тишину, створожившиеся дни и целое стадо свернувшихся ночей…

На следующий день к ней пришел князь Михайло. Она приготовила белую икру, салат с кунжутом из девяти компонентов и голодную зимнюю рыбу, выловленную перед тем, как вода в реке останавливается. Но до ужина было еще далеко. Она посадила мальчика за стол, сварила кофе, но он сказал, что кофе не пьет. Она почувствовала себя смущенной, он выглядел еще красивее, чем тогда в кафе. Тут из его жилетки послышалась музыка.

— Носишь в кармане Моцарта! — пошутила она и засмеялась. Он достал мобильный телефон и отключил его. Они сидели рядом, она дотронулась до его руки и сказала: — По статистике в течение жизни ты будешь заниматься любовью около двух с половиной тысяч раз… и в целом за весь свой век потратишь на это две недели…

Он смерил Галату взглядом. На нее уставились две открытые перламутровые раковины, в середине каждой из них была круглая жемчужина. В ту же минуту она вскрикнула, почувствовав, что ее как будто кто-то ужалил в правую грудь.

— Что ты мне сделал?

Она расстегнула пуговицы и увидела красноватую букву «I».

— Да как ты посмел? Ты поставил мне клеймо, как будто я какая-нибудь скотина! — закричала она.

Он в полной растерянности встал, забормотал невнятные извинения и выбежал из ее квартиры. Галата уронила голову на стол и заплакала.

— Ну как это называется? Травма, печать, метка, шрам. Буква. Как ни назови, хотелось бы, чтобы это клеймо было последним…

Но оно оказалось не последним. Последнее появилось в следующую пятницу.

* * *

Факультетские занятия той пятницы приближались к концу. Преподаватель смотрел в окно на последний в этом году теплый день и говорил усталым пересохшим ртом:

— В юридической практике существуют особые случаи, которые мы можем рассматривать как исключения, приносящие неожиданные результаты. Позволю себе сравнение. Так же как в акушерстве при невозможности осуществления родового процесса обычным, естественным путем прибегают к «кесареву сечению», вследствие чего указанный процесс происходит другим способом и в противоположном направлении, так и в юриспруденции бывают случаи выявления некоего необычного, неожиданного факта, приносящего правовое исцеление и, вопреки всем ожиданиям, приводящего к разрешению проблемы. Вот один пример из времен античности. Сохранились свидетельства по делу одного греческого скульптора, обвиненного в том, что при создании статуи богини Афины он использовал меньшее количество ценных материалов — золота, слоновой кости и тому подобного, — чем указал в расчетах, когда продавал изваяние городу. Так как статуя была полностью готова и установлена, истцы считали, что обвиняемый не сумеет опровергнуть обвинения и будет вынужден возместить убытки. Вопреки всем ожиданиям скульптор заявил, что сделал Афину разъемной и она с помощью своего рода «кесарева сечения» может быть разобрана на составные части. Он снял со статуи все детали, выполненные из золота и слоновой кости, взвесил их, доказал свою невиновность, и компенсацию ему выплачивать не пришлось…