Кес Арут - [9]

— Спрячьте лестницу, она ещё может понадобиться, — коротко бросил Арут, а сам начал оглядываться в поисках места, где можно было спрятаться. В этот миг раздался грохот. Снаряд разнёс часть четвёртого этажа. Куски камней полетели в их сторону.

— Началось,…бежим! — Арут бросился вперёд. Раздался ещё один выстрел. Он увидел открытую дверцу чердака на соседней крыше. Из неё вылетали голуби. Через минуту все фидаи сидели внутри, сбившись в кучу и слушали канонаду. В эти бесконечные несколько часов им удалось выжить. Что их ждало впереди, никто не знал.

Глава 3

1апреля 1909 года

В кольце

Около семидесяти человек, включая раненых, содрогались всякий раз, когда наверху, над ними происходил страшный грохот. Едва ли ни ежесекундно звучали глухие удары об потолок подвала и притом такой силы, что казалось ещё один такой удар и всё обрушится. Все как один, обливаясь холодным потом, смотрели на потолок, от прочности которого зависели и жизни. Это продолжалось несколько минут, потом неожиданно всё стихло. Ещё через несколько минут они различили множественный топот ног. До них доносились обрывки фраз на турецком языке. Часто произносились слова «армянский разбойник». Видимо, искали отряд, который взял штурмом гимназию. До них, по всей видимости, не было никому дела. Или же они могли посчитать, что все ушли вместе с отрядом. Около двух часов все вздрагивали от любого шороха наверху, затем всё стихло. Видимо, все ушли и оставили, наконец, их в покое. Едва всё стихло, как все бросились хлопотать над ранеными. Раны заново перевязывались. Для этой цели в ход шло всё, включая одежду. Устраивали их как можно удобней на старых матрасах, в огромном количестве находившихся в подвале. Здесь было очень много различной утвари, но не было самого главного — еды. И, тем не менее, сейчас об этом никто и не вспоминал. Самым важным являлось, как можно быстрее облегчить страдания раненых. Задача почти невыполнимая, если принимать в расчёт то, что у всех были пулевые ранения различной тяжести. Раны обмывались и накрепко перевязывались. После этого, по две три воспитанницы садились у изголовья раненого. Одна гладила его по голове, другие брали руки раненого в свои и, шепча ласковые слова, пытались успокоить. Ничего другого не оставалось. Следовало ждать, ждать, пока не наступит возможность покинуть подвал.

Начались тихие разговоры между воспитанницами и ранеными. Учитель, всё время хлопотавший над пожилой женщиной, состояние которой немногим отличалось от состояния раненых, подошёл к тяжелораненому фидаи. Тот не подавал признаков жизни. Учитель встал на четвереньки и приложил ухо к его груди. Сердце раненого слабо билось. Но всё ещё билось. Он облегченно вздохнул и, встав с колен, оглянулся. Почти все его воспитанницы находились возле раненых.

— Никто не думает о себе, — с некоторой радостью и гордостью подумал учитель, — а ведь они только что потеряли двенадцать своих подруг. Некоторые из воспитанниц подверглись жестокому насилию и, тем не менее,…они не думали о своём горе. Таков наш народ. И пока он такой, никто не сможет сломить его. Нас будут убивать, а мы раз за разом будем подниматься. Мы отстоим своё право на жизнь и свободу. Мы отстоим своё право на уважение, которое заслуживает любой человек независимо от веры и национальности. Мы никогда не встанем на колени перед нашими убийцами. Никогда… — учитель осёкся, увидев множество направленных на себя взглядов. До него не сразу дошло, что он размышлял вслух.

— Самвел джан, — раздался тихий голос из угла.

Учитель повернулся лицом к пожилой женщине. У той в глазах стояли слёзы.

— Я умру счастливой, потому что воспитала такого сына как ты, — прошептала женщина.

После этих слов возникла тишина. Все прочувствовались моментом. Каждый думал о себе и в то же время обо всех. Больше всех переживал учитель Самвел. Слова матери задели самое сокровенное в душе. Чтобы как-то скрыть своё состояние, он обратился к одному из раненных:

— Мы до сих пор не знаем, кого благодарить за спасение наших жизней.

— Мы из отряда Сепуха — послышался прерывистый ответ. Раненому тяжело было говорить.

— Слышали о таком, — учитель Самвел кивнул головой, — он в Эрзеруме. Далеко же вы добрались. Даст бог, вы поправитесь. Даст бог, все ваши друзья спаслись и прячутся сейчас в надёжном месте.

Самвел, впрочем, как и его мать и воспитанницы, с удивлением смотрел на смеющихся раненых. Он не понимал, чем вызван этот смех. Вроде, он ничего такого не говорил. Всё разъяснили слова одного из раненых.

— Не будет такого, чтобы Кес Арут прятался, когда вокруг него убивают людей!

Немногим ранее на чердаке, где прятался немногочисленный отряд, состоялся короткий разговор.

— Надо дождаться ночи, забрать людей и уходить из города, — предложил один из фидаинов.

В ответ на эти слова Арут, не проронивший ни одного слова, начал собираться. Он проверил затвор винтовки. Затем набил патронташ патронами. Затем вытащил из ножен саблю и вложил обратно. После этого он поднялся, собираясь выйти.

— Ты куда, Арут? — окликнул его один из фидаинов.

— Пойду в город! — последовал ответ. Тон ответа не допускал возражений. Но, тем не менее, ему возразили: