Кероглу - [81]

Он подлецам руки не подает,

Зато для правых, смелых — он оплот.

С балконом дом, ковры, и солнце льет

Сквозь хрустали свой свет у Кероглу;

Поможет он, когда придет напасть,

В сраженье другу не дает упасть,

Расстелет скатерть — потчует он всласть,

Богат и щедр обед у Кероглу.

Высок он ростом, дубу он полетать,

Везде стремятся честь ему воздать.

Его богатств тебе не сосчитать,

Любой игид воспет у Кероглу.

Не по душе пришлись хану прямые и резкие слова табунщика. Подозрительно посмотрел он на него, хотя ему в голову не пришло, что перед ним сам Кероглу, а все же дрожь пробежала у него по телу.

— Да ты, кажется, большой буян. У нас с тобой ничего не выйдет. Иди-ка отсюда по-добру, поздорову. Табунщик из тебя не получится.

Сказав это, Гара-хан хотел было удалиться.

Видит Кероглу, что Гара-хан может улизнуть. Не дав опомниться, он схватил его за ворот. Сбросив с себя одежду табунщика, издал он свой боевой клич. У Гара-хана заложило уши, и стал он звать на помощь своих людей.

Но тут, удальцы, услыхав клич Кероглу, налетели с мечами наголо. Все смешалось. Завязался бой. В разгар его Кероглу сам бросился на Гара-хана. Египетский меч сверкнул в воздухе и рассек череп Гара-хана так, будто молния врезалась в землю. Гара-хан тут же отправился в преисподнюю. Увидев гибель Гара-хана, войско его не выдержало. Многие пали, а остальные разбежались и скрылись, кто куда. Удальцы захватили все, что подороже и полегче и, забрав свой табун и с ним Дурата, пустились в обратный путь.

Перевалив через горы, пронесясь по равнинам, добрались все до Ченлибеля. Нигяр-ханум вышла им навстречу. Кероглу сошел с коня. Привели молодого конюшего Гара-хана. Подарив ему коня и меч, Кероглу сделал его своим удальцом.

Тут начался пир. Кравчий с полной чашей обошел всех, и все повеселели, точно каждый обновился душой. Нигяр-ханум с чашей в руке подошла к Кероглу:

— Послушай, Кероглу, — сказала она, — знаю я, что без боя и схваток у тебя не обошлось. Расскажи о твоей поезде в Баллыджу. С кем ты там столкнулся, с кем сразился?

Взял Кероглу из рук Нигяр-ханум чашу, осушил до дна, при-к груди трехструнный саз и запел:

Что поводишь ты очами,

Ты открой, моя Нигяр?

Песнь моя, как жить отрадно

Мне с тобой, моя Нигяр.

В баллыджинской жаркой схватке

Враг дрожал как в лихорадке,

Засверкали только пятки

Предо мной, моя Нигяр.

Удальцы мои нежданно

Ворвались в кольцо их стана.

Поднял я клинок на хана

Огневой, моя Нигяр.

Эту битву не забудешь.

Я в бою страшнее чудищ,

С булавою не пошутишь.

Кровь рекой, моя Нигяр.

Лик врага не прояснится.

Кероглу им будет сниться.

И никем не повторится

Подвиг мой, моя Нигяр.

КЕРОГЛУ И БОЛУ-БЕК

Далеко-далеко разнеслась весть о том, что Элемгулу-хан подружился с Кероглу. Она достигла, наконец, Тогата, дошла и до самого Хасан-паши. Крепко задумался паша: если уж ханы и паши начнут водить дружбу с Кероглу, тогда его ничем не проймешь. Вот почему Хасан-паша стал поторапливать своих военачальников.

Одного гонца он отправил к Болу-беку, другого к Араб-Рейхану и пригласил их обоих к себе. Как только Болу-бек и Араб-Рейхан прибыли, Хасан-паша уединился с ними и устроил совет. Судили, рядили, писали, зачеркивали, решали, перерешали, думали, гадали, в конце-концов, согласились на том, что Болу-бек во главе своих войск двинется из Эрзинджана, Араб-Рейхан — из Карса, а сам Хасан-паша — из Тогата. После этих переговоров Хасан-паша остался в Тогате, Араб-Рейхан, взяв войско, отправился к Карсу, а Болу-бек прибыл в Эрзинджан к своим войскам.

А теперь расскажу вам о коварстве пашей. Все трое пашей были людьми лукавыми и коварными. В этом ни один из них не уступал другому.

Что касается Хасан-паши, то он был непрочь раззадорить Араб-Рейхана и Болу-бека, послать их на Кероглу, чтобы самому явиться под конец. Араб-Рейхану тоже хотелось, чтоб кто-нибудь первым начал действовать против Кероглу. Только Болу-бек решил опередить всех, чтобы честь победы принадлежала ему одному, а имена других пашей даже не упоминались. Поэтому, едва прибыв в Эрзинджан, он тут же начал готовиться к походу.

Ну, прошел день, два, а когда все было готово, взял он войско и двинулся к Ченлибелю. Не останавливаясь, не отдыхая нигде, дни и ночи они гнали коней и, наконец, затемно оказались на подступах к Ченлибелю. Осмотрев все кругом, Мехтер-Муртуз тотчас признал знакомые места. Пришел он к Болу-беку и сказал:

— Болу-бек, я знаю эти места. Дальше уже будет Ченлибель. Нам надо остановиться здесь и подождать утра. Кто может предугадать все козни и уловки Кероглу? Как бы ночью наше войско не попало в его ловушку.

Болу-бек одобрил мысль Мехтер-Муртуза. Приказал он войскам спешиться и разбить лагерь, а сам, взяв с собой Каджар-Алы, Мехтер-Муртуза и лучших начальников отрядов, решил объехать незнакомую местность.

Оставим их тут заниматься своим делом, а расскажу я вам о Кероглу.

Ранним утром Кероглу вышел из дому. Так, спокойно прогуливаясь, дошел он до скалы Аггая. Смотрит, по ту сторону Ченлибеля — тьма-тьмущая людей и лошадей, словно налетела стая черных воронов. Не захотелось ему поворачивать назад, чтобы сказать обо всем удальцам, он пошел напрямик, спустился вниз, а чтобы не быть замеченным, шел осторожно, скрываясь за холмами.