Кентуки - [21]

Иногда дракон, находясь в витрине, и на самом деле начинал изображать обезьянку или то, как, по его представлениям, должна вести себя обезьянка. Крутился вокруг своей оси, урчал, хлопал глазами и бегал вокруг пылесосов, а порой останавливался перед одним из них, чтобы полюбоваться. Но на улице, как правило, никого не было, и даже если кто-то и проходил мимо в столь поздний час и задерживал взгляд на чудесных пылесосах, магазин-то был закрыт и свет там погашен.

“Я хочу пойти куда-нибудь подальше”, – прорычал однажды ночью дракон. Женщина перестала махать своей метелкой, взяла блокнот, табличку с азбукой Морзе и уже через минуту с улыбкой посмотрела на кентуки.

– У меня две дочки, и обе вышли какие-то бестолковые, – сказала она, – а я всю жизнь ждала, что хотя бы одна заявит что-нибудь в таком вот роде. – Женщина подошла к нему. – И куда же ты хочешь отправиться, милый мой дракон Марвин?

Для сидевшего в отцовском кабинете мальчика ее вопрос прозвучал как обещание исполнить его желание. Он скользнул глазами по книгам, по старым обоям на стенах и остановился на фотографии матери. Если бы Марвин решил покинуть этот дом, взял бы с собой только ее портрет, но портрет висел слишком высоко, и снять его Марвин никак не сумел бы.

“Я хочу быть свободным”, – прорычал он.

– Что ж, мне эта мысль нравится, – ответила женщина.

Она зашла в витрину и вернулась оттуда с зарядным устройством. Потом положила его на пол, изобразив нечто похожее на реверанс, как будто речь шла о подношении королевской особе.

– С этого момента все здешнее царство принадлежит тебе, – объявила женщина. – Прощай витрина, прощай жизнь в неволе!

Она взяла кентуки и поставила его на пол у своих ног.

Но Марвин имел в виду совсем другое. Он понял это, как только взобрался на зарядку и оттуда огляделся по сторонам. Новое помещение уже не казалось ему ни таким просторным, ни таким неизведанным.

“Я хочу выйти отсюда”, – прорычал он.

Женщина записала точки и тире в свой блокнот и рассмеялась. Марвин, сидя в отцовском кабинете, нахмурился.

“Я вернусь”.

Женщина не сводила с него глаз. И уже не улыбалась. Она посмотрела в сторону витрины, потом – на дверь.

“Пожалуйста!” – прорычал Марвин.

Будто он ей вдруг как-то сразу наскучил, женщина положила блокнот на стол и снова взялась за метелку. Довольно долго она занималась своими делами. Но вскоре подошла, нагнулась к дракону и сказала:

– Ладно.

А то, что она сказала сразу же после этого, навело Марвина на мысль: возможно, и она тоже тайком подумывала об освобождении. Возможно, некоторые “хозяева” делают для своих кентуки то, что никак не могут сделать для самих себя.

– Я оставлю тебя за дверью магазина на твоей зарядке, под лестницей у галереи, – объяснила женщина. Потом подняла дракона и поставила рядом с кассовым аппаратом. – Но уходить ты можешь только ночью. И каждое утро должен быть здесь как штык, чтобы я отнесла тебя в витрину, прежде чем явится этот. Не дай бог он что-то прознает! Договорились?

Дракон издал три коротких рыка, потом сделал маленькую паузу и еще пару раз быстро рыкнул. Женщина открыла кассу и достала одну из подарочных наклеек, которые лежали вместе с деньгами, поднесла ее к камере, чтобы кентуки мог прочесть, что там написано, а потом приклеила ему на спину, кажется, прямо над задними колесиками. Там, под золотым логотипом, были указаны телефон и адрес магазина.

– Если что-нибудь случится, – пояснила женщина, снова опуская его на пол, – найди кого-нибудь, кто сможет доставить тебя сюда.

И прежде чем отнести под лестницу, она в последний раз поцеловала его в лоб.

* * *

Чэн Ши-сюй купил карточку и установил соединение за двадцать три минуты четырнадцать секунд. Его кентуки обитал в Лионе. С тех пор Чэн Ши-сюй проводил перед компьютером не меньше десяти часов в сутки. Остававшиеся на его счету деньги таяли день ото дня, друзья почти перестали звонить, а дрянная еда постепенно просверливала дырку у него в желудке.

– Ты что, решил уморить себя? – спросила по телефону мать, наверное потому, что сама она уж точно много лет как старалась приблизить собственную смерть, а сын всегда был слишком подавлен всякого рода невзгодами, чтобы заметить это. Ему было не до этого, вот уже больше месяца как он переживал зарождение великой любви, возможно даже, самой подлинной и необъяснимой любви в его жизни.

Сначала произошло то, что можно было счесть лишь предвестием грядущих событий, – он познакомился с “хозяйкой” своего кентуки. Ее звали Сесиль, и она получила прибор в подарок на день сорокалетия. Как только было установлено соединение K7833962, Сесиль подхватила кентуки на руки и понесла в ванную. Только там Чэн Ши-сюй увидел, что он был кентуки-пандой и все его тело покрывала шерстка из пурпурного с бирюзой плюша, а на брюшке был прикреплен серый пластиковый квадратик с надписью: Rappele-toi toujours. Emmanuel[2]. И дата – нынешний год. Сесиль была невероятно красива, как показалось Чэн Ши-сюю. Высокая и стройная, с почти рыжими волосами и веснушчатым лицом. Глядя в зеркало, она улыбнулась и сказала:

– Добро пожаловать, король мой.

Чэн Ши-сюй понимал французский без малейших затруднений, поэтому сразу вошел в конфигуратор модуля управления и отключил переводчик.