Кентерберийские рассказы - [99]
«Да, Арвираг, но этого, увы,
Достаточно!» Тогда сказал он ей:
«Не плачьте! Утро ночи мудреней.
Быть может, недалек счастливый час;
Но слову верной быть прошу я вас.
Клянусь творцом! За вас, моя любовь,
Скорей пролью я всю до капли кровь,
Чем допущу, чтобы покрыло тенью
Вам светлый образ клятвопреступленье.
Быть верным слову – высший нам закон»,
И вдруг, заплакав, так продолжил он:
«Под страхом смерти запрещаю вам
Кому б то ни было, хотя б друзьям,
Об этой сообщать беде. А я
Жить попытаюсь, боль в душе тая.
Еще одно: пускай не выдаст вас
Ни складка губ, ни выраженье глаз».
Затем служанку с пажем он позвал.
«Супругу отведите, – им сказал, -
Туда, куда она укажет вам».
И те, покорствуя его словам,
Пошли, – куда, не ведая нимало,
Им госпожа ни слова не сказала.
И вот Аврелий молодой, тот самый,
Который так пленен был этой дамой,
Ее случайно встретил на пути,
Когда по людной улице пройти
Она в условленный спешила сад.
Он шел туда же. Уж с утра свой взгляд
Не отрывал он от ее окна
И все следил, не выйдет ли она.
Случайностью была ль их встреча эта
Иль рок, – но, радостно слова привета
К ней обратив, спросил Аврелий так:
«Куда вы направляете свой шаг?»
Она ответила, как бы в бреду:
«По приказанью мужа в сад иду,
Чтоб выполнить – о горе! – свой обет».
Аврелий, услыхав ее ответ,
Был изумлен, и чувство состраданья
В нем вызвали она, ее стенанья
И муж ее, достойный Арвираг,
Жену пославший в сад, – столь ярый враг
Он был измене клятвенному слову.
И вот Аврелий, – выхода иного
Найти не в силах, кроме одного, -
Решил от вожделенья своего
Отречься, чтобы рыцарский закон
Поступком подлым не был оскорблен.
Он обратился к Доригене так:
«Сударыня, я вижу: каждый шаг,
Что делаете вы, для вас постыл
И столько благородства проявил
Ваш муж, которому страшней укор
Жене во лжи, чем собственный позор,
Что я готов страдать всю жизнь до гроба,
Чтоб только вы в согласье жили оба.
Все обязательства, что я от вас
В какой бы ни было год, день и час
Доселе получил, – вам, дорогая
Сударыня, я ныне возвращаю.
О вашем обещании клянусь
Навек забыть и с этим удалюсь
Из вашей жизни. Я жены честней
И лучше в жизни не знавал своей.
О, если бы все жены поступали
Подобно вам и слово бы держали!
Тогда бы повод для красивых дел,
Достойных рыцаря, и паж имел».
К его ногам она в слезах упала,
Потом пошла домой и рассказала
Все мужу, что сказал Аврелий ей.
Я затрудняюсь описать, ей-ей,
Как счастлив Арвираг был. Что же дале
Скажу про них? Как прежде, продолжали
В согласии взаимном жить они;
Блаженно, радостно текли их дни.
В их браке места не было ни гневу,
Ни ревности, – ее, как королеву,
Он чтил, она была ему верна.
Все этим сказано про них сполна.
Аврелий, потерявший деньги даром,
Жизнь предавал свою проклятьям ярым:
«Зачем философу в недобрый час
Я столько фунтов уплатить зараз
Пообещал? Продать я принужден
И вотчину. Увы, я разорен,
И предстоит мне, край покинув свой,
Чтоб не срамить родню, пойти с сумой.
Коль не удастся мне добиться льгот.
Рассрочить попытаюсь я расчет.
Философ согласится, может быть,
Свой гонорар частями получить.
Я, благодарность чувствуя глубоко,
В годах не пропущу ни разу срока».
Он к сундуку пошел, давясь от слез,
И золото философу отнес -
Всей суммы половину, остальное
Рассрочить попросив. К нему с такою
Он обратился речью: «Господин,
Людей спросите, – скажут, как один,
Что никогда не нарушал я слова.
Как мне ни трудно, выхода иного
Нет для меня, как долг отдать вам свой,
Хотя бы я по миру пошел с сумой.
Но если года на три долг рассрочен
Мне будет под залог, – меня вы очень
Обяжете, иначе – не таю -
Я должен вотчину продать свою».
Философ, обратив спокойный взор
К Аврелию, спросил: «Наш договор
Не выполнил я разве?» Тот в ответ:
«Он выполнен отлично, спора нет».
«Добился ты своей заветной цели?»
«О нет!» – вздохнувши, прошептал Аврелий.
«Да почему же? Право, не пойму».
Тогда Аврелий рассказал ему
Подробно все, что вам уже известно
И повторять как будто неуместно.
Он рассказал, что Арвираг скорей
Готов был мучиться остаток дней,
Чем допустить, чтобы жена измену
Свершила клятве, и про Доригену
Он рассказал, что мужу изменить
Ей было хуже, чем себя убить.
Она не знала об отводе глаз
И по неведенью лишь поклялась.
«Так жаль их стало мне, что я от мужа
Ее приняв, нетронутой к нему же
Тотчас послал, велев идти домой,
И это – все; рассказ окончен мой».
Философ так ответил: «Милый брат,
Поступки ваши громко говорят
О благородстве. Рыцарь он, ты – паж.
Но упаси отец небесный наш,
Чтоб муж науки не был в состоянье
Вступить в подобное соревнованье.
Свой долг считай отпущенным, Аврелий.
Мы словно бы не виделись доселе
И в первый раз встречаемся с тобой, -
Я от тебя полушки ни одной
Взять не хочу за весь мой сложный труд. С меня довольно, что оплачен тут Мой стол. Прощай!» И после этих слов
Он на коня вскочил и был таков.
Вам, господа, вопрос один задам:
Скажите, самым благородным вам
Кто показался? Повесть же моя
Пришла к концу, поставил точку я.
Второй рассказ монахини
Пестунья всех грехов – ее народ
То называет Праздностью, то Ленью -
Всех смертных к адовым вратам ведет;
Лишь тот окажет ей сопротивленье,
Кто в силах ей противоставить Рвенье.
И к этому стремиться мы должны,
