Кентерберийские рассказы - [98]

Там к госпоже своей неумолимой

Он со смятенной подошел душой

И с речью обратился к ней такой:

«Сударыня, я чту вас так высоко

И вас люблю так нежно и глубоко,

Что огорчить вас – мука для меня.

Когда б не страсть, которой болен я,

Которая мне душу отравила,

Пред вами я молчал бы до могилы,

Чтоб не погибнуть, должен я стонать.

Мне без вины доколе же страдать?

Пусть жалости ко мне у вас и нет,

Но вспомните про данный мне обет.

Не обрекайте вы меня на ад,

Единственно в любви я виноват.

Вы помните, как мне сказали раз, -

Я ничего потребовать от вас

Не смею, милости лишь вашей жду, -

Вы мне сказали, помните, в саду,

Что разделить любовь мою готовы,

И в этом честное мне дали слово.

Хоть этого достоин я едва ли, -

Свидетель бог, тогда вы так сказали.

Я вам клянусь: мне ваша честь важней,

Чем исцеление души моей.

Сударыня, – исполнен ваш приказ, -

Проверить это приглашаю вас.

Мою судьбу я в руки вам отдам, -

Жив или мертв, вас буду ждать я там.

От вас теперь зависит жребий мой,

Но нет скалы там больше ни одной».

Из храма вышел он. Меж тем она,

Вдруг сделавшись бледнее полотна,

Подумала: «Не приходила мне

Гень мысли о подобной западне;

Считала я, что не было и нет

Таких чудес, пока стоит наш свет.

Нарушен этим ведь природы ход».

И горестно домой она бредет,

От страха голову неся едва.

Так день проплакала она иль два,

Упасть все время в обморок готова,

Но не сказала никому ни слова

О том, что приключилось, – Арвираг

В отъезде был. Наедине же так,

Уставивши в пространство взор усталый,

Она свои мученья изливала:

«Увы, о рок, в ужасные тиски

Меня ты взял. Мне от твоей руки

Спасенья где искать? Ах, знаю я:

Смерть иль позор отныне ждут меня.

Меж них должна я выбрать. Но клянусь:

Я лучше с милой жизнью разлучусь,

Чем тело дам свое на оскверненье

Иль соглашусь на клятвопреступленье.

Пусть будет смертью рок преодолен.

Немало благородных дев и жен

Себя ударом умерщвляли смелым,

Чтоб согрешить не довелось им телом.

Примеров много от седых времен. [242]

Когда в Афинах был убит Фидон

В покоях, где шумело празднество,

Тираны злые дочерей его

Велели привести совсем нагими,

Чтоб любострастно насладиться ими.

В крови отца плясать несчастных дев

Заставили, – срази их божий гнев!

Но те, страшась бесчестье перенесть,

Свою девичью охраняя честь,

В пруд бросились и утонули там.

Об этом книги сообщают нам.

Пытались и мессенцы пятьдесят

Спартанских дев схватить и на разврат

Обречь тела их чистые, – с собой

Тогда покончили все до одной,

Предпочитая раннюю кончину

Покорству перед похотью мужчины,

И сохранили девственность свою.

Пред страхом смерти я ль не устою?

А что о Стимфалиде говорит

Преданье? В ночь, когда отец убит

Был по приказу гнусного тирана,

Она спастись бежала в храм Дианы;

Прильнувши к образу богини, так

В него впилась, что оторвать никак

Ее от образа не в силах были.

Так бедную на месте и убили.

Коль защищались девушки с такой

Отвагою от похоти мужской,

Тем более замужняя жена

Смерть оскверненью предпочесть должна.

Примеров тьма-, супруга Газдрубала,

Когда про взятье города узнала,

В костер метнула всех своих детей

И смерть прияла от руки своей.

Милее вечное ей было тленье,

Чем жадных римских рук прикосновенье.

А разве не покончила с собой

Лукреция, позор смывая свой?

Ту плоть, что осквернить дерзнул Тарквиний,

Она отважно обрекла кончине.

Семь дев милетских тоже смерть избрали,

Чтоб галлы, что на город их напали,

Девичью их не осквернили честь.

Примеров мужества не перечесть,

Которые тут можно привести.

Когда убит был Абрадат, прости

Последнее жена ему сказала

И с кровью мужниной свою смешала,

Шепнувши: «Верная тебе жена,

Никем не буду я осквернена».

Примеры множить надо ли? Когда

Столь многие в цветущие года

Предпочитали жизнь свою пресечь,

Чем плоть на поругание обречь,

Прикончить жизнь свою и я должна.

Коль не могу супругу быть верна,

Себя убью я, как во время оно,

Бежа позора, дочь Демотиона

Себя убила. Грустен, о Седаз,

Про бедных дочерей твоих рассказ.

При случае таком же все они

Свои пресекли молодые дни.

А девушка-фиванка, смерть которой,

Прията ею из-за Никанора,

Бедняжку от бесчестия спасла?

И та, другая, что на смерть пошла

Затем, что честь ее была распята

На ложе македонского солдата?

Супруга Никерата, ты себя

Убила тоже, честь свою любя.

Любимой девушке Алкивиада

Смерть добровольная была отрадой,

Чтоб не видать, как, бездыханный, он

Лежит, в святой земле не схоронен.

Альцеста, Пенелопа! Нам не надо

Вам славу петь, – вас знает вся Эллада.

Когда под Троей пал Протесилай,

С собой покончила, в загробный край

За ним решив уйти, Лаодамия.

Так поступили многие другие.

Брут Порцией так нежно был любим,

Что в гроб она сошла бок о бок с ним.

Все знают Артемизию, – она

Повсюду в варварских краях славна.

Царица Тейта чистотой своей

Пример для верных жен вселенной всей».

Так Доригена день, другой стонала

И мысль о смерти без конца ласкала.

На третью ночь вернулся Арвираг;

Заметив, что она печальна так,

Ее спросил он, в чем тому причина,

И воплем прорвалась ее кручина:

«Будь проклят моего рожденья час!

Я так и так – о горе! – поклялась».

И рассказала мужу то, о чем

Слыхали вы. Итак, вперед пойдем.

С улыбкой ласковой и ясной так

Жену спросил прекрасный Арвираг:

«Все, Доригена рассказали вы?»