Кентерберийские рассказы - [39]
Клянусь Христовым телом, не убудет
Почтенья нашего к вам, сэр священник,
Коль, слова данного послушный пленник,
Вы мудростью поделитеся с нами:
Ведь, вот вам крест, невежды мы пред вами».
Ему священник: «Друг мой, мир с тобой,
Но отучись ты речь мешать с божбой».
Тогда хозяин: «Ба, все жив курилка!
Не почата еще твоя бутылка,
И присказку лишь начал ты свою.
По запаху лолларда узнаю. [118]
И кажется, клянусь крестом господним,
Про адские мученья в преисподней
Сейчас мы проповедь твою услышим.
Лолларду слово, вы ж, о други, тише».
Клянусь отцовым прахом, пусть молчит, -
Вскричал моряк, – и воду не мутит.
Он проповедник! Ну и что ж такого?
Чтобы вещал лоллард господне слово,
Да это значит поле засорять.
Нет, дай-ка мне, хозяин, рассказать.
Так протрезвонит вам моя особа,
Что не забудете того до гроба.
Ни капли вашей мудрости змеиной
И философии и медицины
В моем еще не застревало ухе -
Ни зернышка латыни нету в брюхе».
Рассказ шкипера
Здесь начинается рассказ шкипера
Купец один в совсем недавни дни
Жил в городе французском Сен-Дени.
Он был богат, и потому считали
Все умником его и почитали.
Жена его была собой красива,
Общительна и весела на диво.
А этакую женщину одеть
Дороже много, чем вздыхать и млеть
И нежно преклоняться перед ней;
Мелькнут, как тени на пустой стене,
Подарки, восхищенья, взгляды, вздохи,
А утром на столе одни лишь крохи:
И за веселье вечно платит муж;
Он кормит, одевает нас [119] к тому ж,
И хорошо, когда за честь считает
Нас ублажать; наряды покупает,
Устраивает пышные пиры, -
Когда ж он беден, иль от той игры
Устал порядком, или скуповат он
И почитает лишнею затратой
Нам на уборы денежки мотать, -
Тогда другой нас должен содержать
Иль в долг давать, что иногда опасно.
Купец был щедр, жена его прекрасна,
В их пышный дом толпой стекались гости
Равно как белой, так и черной кости.
И среди них – прошу к нему вниманья -
Монах бывал: когда – для назиданья,
Когда – и просто время провести.
Был от роду монах лет тридцати,
Собой красив, учен, неглуп, неробок;
Детьми они росли с купцом бок о бок
Да и родились в городе одном.
И вот в воспоминание о том
Монах купца считал как бы кузеном,
А тот был рад, в своем тщеславье тленном,
Иметь в родстве духовное лицо.
Он провожал монаха на крыльцо,
Встречал его, как дорогого брата,
И говорил, что все, чем сам богат он,
Мог почитать кузен как бы своим.
А братец Жан твердил, что деньги дым.
Он в дом подарки приносил им часто
И развлекал гостей порой ненастной
Рассказом, притчею у камелька.
Была ко всем щедра его рука.
Не забывал он наделить подарком
Не только друга иль жену, – кухарку,
Поденщика, любого из гостей
Не забывал он в щедрости своей.
И каждому, согласно гостя званью,
Свое преподносил он назиданье.
Как птицы наступления зари,
Его все ждали. Хватит говорить
О нем, пожалуй. Как-то раз собрался
Купец тот в Брюгге, где намеревался
Товаров закупить, и, как обычно,
Слугу в Париж отправил, чтоб тот лично
Звал гостем в дом к нему кузена Жана.
Другие гости не были им званы:
С кузеном и с женой купец втроем
Хотел побыть пред длительным путем.
А брата Жана отпускал без страха
Аббат повсюду: был среди монахов
Всех осторожнее и всех хитрей
Наш братец Жан. Гроза монастырей,
Он собирал для ордена доходы
Иль выяснял причину недорода.
Он в Сен-Дени приехал утром рано.
Встречали с радостью милорда Жана,
Любезного кузена и дружка.
Привез монах два полных бурдюка
(Один с мальвазией, другой с вернейским [120])
И дичи к ним, – монах был компанейский.
И на два дня пошел тут пир горой.
На третье утро, хмель стряхнувши свой,
Чем свет, весь в предвкушении дороги,
Купец затеял подводить итоги,
Подсчитывать доходы, и расход,
И барыши за весь минувший год.
Вот разложил он на большой конторке
Счета, и книги, и мешочков горки
С дукатами, с разменным серебром, -
И столько он скопил своим трудом,
Что, запершись, чтоб счету не мешали,
Он все считал, когда уже все встали,
А все была наличность неясна.
Брат Жан меж тем, поднявшись ото сна,
В пустом саду рассеянно бродил
И втихомолку утреню твердил.
Спустилась в сад хозяина супруга
И, повстречав учителя и друга,
С ним поздоровалась, речь завела.
Воспитанница-девочка была
С ней вместе, но, ее послушна воле,
Немой игрушкою была, не боле.
«Кузен и друг, – она спросила Жана, -
Почто вам вздумалось вставать так рано?»
«Пяти часов достаточно для сна, -
Он отвечал, – и голова ясна.
Лишь немощью расслабленные люди
Или мужья, пусть их господь рассудит,
Как заяц, что залег в своей норе,
Валяются еще о той поре,
Когда высоко солнце поднялось.
Но что бледна ты, дочь моя? Пришлось
Тебе, как видно, ночью потрудиться,
Пред тем как утром с мужем распроститься.
И не спала ты и пяти часов?»
Сам засмеялся он от этих слов,
Побагровев от мысли озорной.
Она же покачала головой.
«Нет, нет, кузен, клянусь предвечным богом,
Мне спальня ныне кажется острогом,
И нет во Франции жены другой,
Которая б той тягостной игрой
С тоскою горшей ночью занималась.
Хоть никому я в том не признавалась,
Но не мила мне жизнь моя; не раз
С собой покончить я в слезах клялась
Иль убежать от страха пред расплатой,
Столь чувствую себя я виноватой».
Прислушавшись с великим интересом
К ее словам, он так сказал ей с весом:
«О дочь моя, храни тебя Христос,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
Вторая из так называемых «саг о людях с Хравнисты», написанная в XIV веке, события которой происходят в Норвегии в VIII веке.
Первая из так называемых «саг о людях с Хравнисты» о норвежском вожде Кетиле Лососе, сына Халльбьёрна.
К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.
В сборник средневековых английских поэм вошли «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» — образец рыцарского романа, «Сэр Орфео» — популяризованная версия того же жанра и «Жемчужина» — философская поэма в жанре видения. Каждый перевод предваряется текстом оригинала. В виде приложения печатается перевод поэмы — проповеди «Терпение». Книга позволяет заполнить еще одно белое пятно в русских переводах средневековой английской словесности.