Кентарх - [12]

Оно, конечно, арбалет варяга. И если он очнется, то наверняка учинит спрос. Памятуя это, Михаил не торопился хвататься за его оружие. Он ведь не бодаться с ним собирался, а подружиться. Однако время шло. Воину становилось только хуже. Усилился жар. Начался бред.

Случись кто недобрый, так и постоять за них будет некому. Вот и наплевал парень на все условности, взявшись за арбалет. К иному оружию тянуться не стоит. Толку ноль. Разве только топор. Батя чему-то там учил. Как и орудовать рогатиной. Но это только если со стены или против такого же увальня. Случись кто посерьезней, и можно прощаться с жизнью.

Арбалет же – это гарантированный, точный, а главное, убойный выстрел. Пусть и один. Но ситуация ведь бывает разной. Порой и единственный болт может спасти жизнь.

Оружие оказалось до безобразия неудобным. Как из него вести прицельную стрельбу, совершенно непонятно. Если только в упор. Метров эдак с двух. Впрочем, если местные с этим как-то управляются, сумеет и он. Остается только взвести тетиву. Зван был крепким и сильным подростком, но со взрослым мужчиной ему все же не тягаться.

Пришлось немного помудрить, придумывая приспособление для натяжения. В результате у него получилось нечто вроде стационарного станка с рычагом. На вид неказисто, но работало. И, по мнению Михаила, на скорострельности это не сказалось. Главное, не отходить в сторону.

И вот теперь он пристреливал оружие. И надо сказать, не мог нарадоваться результатам. Вопреки его ожиданиям, арбалет клал болты довольно кучно. Во всяком случае, с гладкоствольным ружьем в точности поспорил бы однозначно. А уж при талантах Михаила так и подавно.

Тут всего-то с умом использовать память. Угол возвышения, точка прицеливания и траектория запоминались им, словно записывались на жесткий диск компьютера. А еще тело. Как оказалось, он мог впадать в особое состояние и управлять им будто со стороны. При этом заметно улучшалась координация движений и в значительной мере усиливалась мышечная память.

К примеру, довольно громкий хлопок тетивы не заставлял его вздрагивать. Он не дергал спусковой рычаг, а выжимал плавно до самого конца. Арбалет не клевал и вообще не дергался, продолжая выдерживать линию прицеливания. Единственное, присутствовал легкий тремор. Но от этого можно избавиться банальной тренировкой соответствующих мышц.

Однозначно все его наработки соответствовали именно этому арбалету. Но какое это имеет значение? Важно, что он был уверен в том, что со ста метров попадет в голову врага. Правда, при условии, что тот будет неподвижным. По движущейся цели нужно приноравливаться по новой. Хотя кое-какое представление он все же уже имел.

– Кто тебе позволил трогать оружие, холоп, – послышалось за спиной Михаила.

Голос слабый, но при этом тон не предвещает ничего хорошего. Да чего уж там, грозно звучит. Эдак многообещающе. От неожиданности Романов вздрогнул. Но не стал лишний раз дергаться или вжимать голову в плечи. Он прекрасно сознавал – сколько бы в варяге сейчас ни было злости, поделать с ним он ничего не сможет.

– Не тебе меня холопить, воин, – обернувшись к варягу, твердо произнес он.

Тот смотрел на него таким взглядом, словно хотел испепелить. Еще и слабая рука эдак шарит рядом в поисках какого-нибудь оружия. Хм. Или палки, на худой конец. Чтобы проучить нахала.

– Меня зовут Михаил. Я вольный, наша слобода стояла в шести поприщах отсюда. Четыре дня тому назад на нас напали половцы. Сначала я дрался на стенах. Убил одного степняка. А когда они ворвались за стены и начали всех избивать…

– Ты убежал, – презрительно ухмыльнувшись в русую бороду, произнес варяг.

– Убежал, – не стал отрицать Михаил. – Переночевал на дереве, а потом нашел тебя, – взводя тетиву и накладывая болт, продолжил он. – Уже за полдень нашел тебя вот у этой самой липы. Увидел, что ты ранен. Хотел тебе помочь, но ты набросился на меня, а потом обеспамятел. Уже три дня, как я лечу тебя. И хвала Господу, у меня, кажется, получается.

Михаил многозначительно посмотрел на воина, мол, у меня все. Теперь неплохо бы услышать и твой рассказ. Но тот в ответ вновь ухмыльнулся. Правда, на этот раз без презрения. И добавил:

– Не твое дело.

– Как скажешь.

Михаил отложил арбалет и направился к раненому. Откинул с его ноги укрывающую ее подгоревшую шкуру. На следующий день он вновь вернулся на пожарище. Решил пополнить провизию так, чтобы больше туда не возвращаться. Ну и собрал то, что хоть как-то еще можно было использовать.

Подогнул раненую ногу, отчего верхняя губа воина чуть дернулась. Больно, конечно. А то как же. Но виду старается не подавать. Размотал бинт. Осмотрел рану. Ожог уже затянулся розовой кожицей. Края раны приняли вполне пристойный вид. Лиловый цвет с опухшего бедра сошел. Неприятного запаха как не бывало.

Варяг взирал на представшую картину с вселенским равнодушием. Но где-то в глубине его глаз Михаил все же рассмотрел удивление. А то. Он наверняка должен был видеть, в каком состоянии была его нога. И тут вдруг такие изменения. Да что там, Романов и сам в шоке. И ведь на тампонах нет гноя. Только сукровица.