Кенийские сафари - [114]

— Почему вы приглашаете на собственные роли артистов, а не играете сами себя? — поинтересовался я.

— Слишком много работы и без этого, — отмахнулась Джой. — По опыту «Рожденной свободной» я поняла, как это нудно. Первый фильм снимался долго, на экране сейчас демонстрируется пятидесятая часть того, что было снято первоначально. Львы растут быстро, а сценарий картины охватывает небольшой по времени срок! Поэтому выросших из «своего» возраста львов — кроме Боя и Гёл — приходилось все время заменять другими. Вы ведь, наверное, смотря фильм, не заметили этих подмен. А нам пришлось воспитать двадцать два льва-артиста, приучить их к артистам-людям, заставить работать по сценарию.

— Как же это вам удавалось?

Джой задумывается над моим вопросом, потом отвечает:

— За годы работы с животными я пришла к твердому убеждению, что достигнуть цели в работе с ними можно лишь при одном условии: эксперимент должен основываться на естественном инстинкте. Вы, наверное, помните сцену драки львов в кинокартине. Заставить львов подраться «просто так» у съемочной камеры оказалось делом невозможным. Мы задумались, начали перебирать повадки львов. Я вспомнила, что лев — страшный «земельный собственник», он не терпит, чтобы другие львы показывались на территории, которую он считает своей. Поэтому мы отобрали двух львов, расселили их в разных частях парка и стали приучать к территории.

Это была долгая работа. Но зато итог получился блестящим. Когда через несколько месяцев мы привели одного из львов на территорию другого, они сцепились так, что потом выбыли из труппы из-за ранений. На этом же принципе были построены и другие сцены.

— Участвует ли кто-нибудь из старых львов-кинозвезд, известных по фильму «Рожденная свободной», в съемках новой кинокартины? — поинтересовался я.

— Нет, никто. Власти вообще запретили использовать для съемок местных львов, поскольку опасаются, что с ними повторятся те же проблемы, что с Боем и Гёл. Поэтому в фильме снимаются двадцать пять львов и львиц из американских зоопарков. Они впервые оказались в Африке, побаиваются ее и зачастую не умеют охотиться. В общем мы стали перед курьезной и сложной проблемой: прежде чем начать съемки, мы должны научить американских львов из зоопарка сделаться львами африканскими, хозяевами африканского буша. Джорджа так расстроили эти «импортные» львы, что он плюнул на все и уехал вместе с уже поправившимся Боем и несколькими новыми львами в Коре Уэлс. Там, на берегу Таны, он построил себе новый лагерь и живет в полном одиночестве. Посетите его, Джордж будет рад…

Однако сразу поехать в Коре мне не удалось, а через несколько месяцев я узнал о трагедии, разыгравшейся в лагере на берегу Таны. В соответствии с распоряжением властей Джордж принял в Коре все предосторожности для того, чтобы пресечь контакты Боя с людьми. Во-первых, сам лагерь был расположен в местности, где на сорок-пятьдесят километров в округе не было ни одного населенного пункта. С запада лагерь граничил с парком Меру, с юга вдоль «владений» Адамсона текла река Тана, с востока и севера к Коре подступали скалы. Это малярийное, зараженное мухой цеце бесплодное место отпугивало и земледельцев, и скотоводов. Лишь несколько групп браконьеров промышляли вдоль Таны слонов, в изобилии встречающихся в тянувшихся по берегам реки галерейных лесах. Никто не навещал Джорджа, потому что всего лишь три-четыре человека знали дорогу в Коре. Огромный лагерь был обнесен густой металлической сеткой и оборудован всем необходимым, так что обслуживающему персоналу не надо было выходить за его пределы, в буш. Это категорически запрещалось. Ни Бой, ни остальные семь львов, переселившихся в Коре, не заходили в лагерь и не имели контактов с обслуживающими его африканцами. В сущности люди в лагере жили за сеткой, а львы — на воле. Только Джордж Адамсон каждый день в одних шортах бродил по бушу и, как правило, в этих прогулках его сопровождали Бой и две молодые львицы.

Больше года жил лагерь, подчиняясь строгому предписанию полной изоляции людей (кроме Адамсона) от львов. За четырнадцать месяцев лишь два посетителя добрались до Коре, и ничего, казалось, не предвещало беды.

Однажды в июне 1971 года Джордж, повесив за спину ружье, отправился на берег Таны. Молодая львица Джума, гревшаяся неподалеку на валуне, спрыгнула на землю и увязалась за ним. Они прошли с километр, когда до Джорджа донесся душераздирающий крик со стороны лагеря. Джордж бросился назад и, выбежав из кустов, на очищенной от зарослей полосе голой земли, со всех сторон окружавшей лагерь, увидел африканца Стэнли, лежавшего в луже крови. Бедняга был уже без сознания, а кровь все продолжала хлестать из разорванной шейной артерии.

Несколько африканцев, наблюдавших трагедию из-за ограды, рассказали о случившемся. Как только Джордж покинул лагерь, Стэнли, приметивший еще раньше дупло с дикими пчелами, вышел за сетчатую изгородь в буш и направился собирать мед, что было нарушением элементарных правил, установленных в Коре. В это время Бой, очевидно направлявшийся вслед за Джорджем, выбежал из-за кустов, весело виляя хвостом, подбежал к Стэнли и, подпрыгнув, достал ему лапами до плеч. Очевидно, лев играл. Однако, играя, он забыл спрятать когти, и шейная артерия человека оказалась разорванной.