Кендермор - [40]

Овражный гном поспешно вытащил палец, но перед тем, как вытереть об рубашку, тоскливо проводил его глазами. Тассельхофф начал проводить инструктаж, обходя корабль и указывая на каждый предмет, к которому подходил ближе.

— Вот это корма, а это — киль. По краям палубы — борта. Маленький домишко на киле — каюта. Не обращайте внимания, между собой мы будем называть ее маленьким домиком. Там мы будем спать. Высокая палка посередине — мачта. Мы повесим на нее огромный кусок ткани, называемый парусом. Ваша работа, — сказал он, поворачиваясь лицом к овражным гномам, — очень важна: вы будете поднимать и опускать парус, дергая за веревки.

Реакция команды последовала незамедлительно: гномы засопели и кинулись беспорядочно виснуть на веревках, парусине, словом, где ни попадя.

— Нет, нет же, — завопил Тас. — не сейчас! Подождите, пока я не скажу!

Овражные гномы побрели назад, к повозке.

— Нельзя виснуть на веревках, когда вам заблагорассудится, иначе вы можете погубить весь корабль. А сейчас, шаг за шагом, делайте только то, что вам скажу я…

Несколькими часами спустя, к наступлению сумерек, кендер, не привыкший давать хоть какие-нибудь определенные инструкции, наконец управился с семью овражными гномами, которые, в свою очередь, не привыкли следовать никаким инструкциям, а тем более четким; однако им удалось поднять парус, сняться с якоря и даже положить восьмисотфутовое судно на более-менее правильный курс.

Гизелла и Тас сидели на крыше каюты, прислонившись спинами к перилам. Так как крыша каюты изгибалась в сторону рулевой палубы, Вудроу стоял по правую руку и руководил уборкой правой палубы. Под неусыпным контролем человека тем же на левой палубе занимался овражный гном по имени Плук. Глядя, как мальчишка почти втыкает пальцы в ледяную воду, Вудроу наконец не выдержал.

— Ненавижу вмешиваться не в свои дела, — начал он, — но как мы узнаем без карты, где мы и как расскажем, куда нам надо?

Тассельхофф распахнул один глаз.

— По этому поводу мне в голову пришло несколько идей.

Гизелла застонала.

— Прежде чем критиковать мои предложения, — обиделся Тас, — могла бы сперва их выслушать. Нужно быть чуть-чуть терпимее.

— Ох, ну давай послушаем, — вздохнула гномиха.

— Спасибо, — съязвил Тас. — Мне кажется, что до Кендермора нам предстоит долгий путь, по моим прикидкам самое меньшее пятьсот миль. Чем большее расстояние мы покроем, тем для нас же лучше. Так что я считаю: нам нужно двигаться на восток, север или юг, и как можно дальше. Когда мы наконец достигнем земли, мы будем знать, что заехали так далеко, как смогли.

Гизелла медленно повернула голову и оглядела кендера.

— Да это же мои мысли! Иногда ты можешь приятно удивлять, Непоседа, — призналась она. — На том и порешим. Мы останемся на судне так долго, как позволят обстоятельства. Побудешь рулевым, а, Вудроу? Будь другом…

Приняв это окончательное решение, гномиха удалилась в повозку.

Вудроу взглянул на Таса.

— На первых порах, Вудроу, поглядывай, чтобы скалы оставались позади. До тех пор, пока они уменьшаются, мы движемся прямо от них. Как только они исчезнут из виду — а событие это не заставит себя ждать — мы станем ориентироваться по солнцу.

— Откуда ты знаешь столько об управлении судном? — простодушно поинтересовался Вудроу.

Ответ Таса был прозаичным.

— Я совершенно в этом не разбираюсь. Но, как картограферу, мне часто приходится ориентироваться по солнцу во время наземных путешествий. Если на земле работает, то не вижу причин, по которым этот метод не сработает на море.

Вудроу кивнул и стал наблюдать за прибрежными утесами, пока они не растаяли с наступлением ночи в белесом лунном сиянии.

На следующий день, ранним утром, Вудроу заметил на севере островок суши, а прищурив глаза и присмотревшись повнимательнее, он выяснил, что это либо обширный остров, либо выдающийся в море полуостров. Он изменил курс, чтобы не выпускать клочок земли из виду.

— По тому, как быстро мы мимо него пройдем, можно оценить нашу скорость, — резонно заметил он.

На третий день они следовали по каналу шириной почти десять миль, разделявше-

му остров и еще один клочок суши. Постепенно сужаясь, пролив внезапно резко расширился на востоке. После непродолжительного голосования все согласились, что следует снова скорректировать курс и теперь двигаться параллельно береговой линии. Этой же ночью звезды заслонили облака.

На следующий день солнце так и не появилось. Ночь сменилась серым, хмурым рассветом, и на море опустился густой туман. Не было и намека на ветерок, так что судно, которое с подачи Гизеллы окрестили «Прокат», едва волочилось. Но все облегченно вздохнули, когда к середине утра ветер окреп, унес прочь туман и поднял настроение путешественников. В любом случае, овражные гномы были настолько счастливы, что тут же затеяли игру "Овражный гном за бортом", которая заключалась в бесконечных скачках, падениях или выбрасывании соседей за борт, отчего Тассельхофф с Вудроу не остались без работы: они толкали паршивцев к веревкам и то и дело затаскивали пострадавших на палубу. Даже терпеливый юноша сорвался и пригрозил никого не спасать, если игра впредь продолжится. Однако единственного слова предмета их обожествления, Гизеллы, оказалось достаточно для прекращения свалки.