Кембрийский период - [42]

— Слушать отца. Гвен, проснулась? Зайди к мэтру Амвросию — не ровен час, младшая сестренка в холмы уйдет. Или дом рухнет. Сиан. Дня Всех Святых ждать еще четыре месяца. Вот тогда и повеселимся. Эйра. Кто будет щупать мои длинные, останется без своих оттопыренных. Оторву и скажу, что так и было: не слышала и не слышит. Тулла, извини за давешнее. Ей-ей не со зла. Но сестру держать за домового не советую. Эйлет. Да, я заносчивая гордячка. Меняться не собираюсь. Зато могу научить держать спину прямо, а нос высоко. Дэффид, матушка Глэдис, какие будут распоряжения на сегодня?

Дэффид крякнул. Поковырял ухо.

— Немайн, — сказал, — тише орать. И вообще не вылезать из постели неделю. Начнешь ходить — перетащим вещи с гостевой половины на хозяйскую. Тулла теперь живет с мужем, так что подселишься на освободившееся место к Эйлет. Что еще… Выучить родословную клана: кто от кого произошел и кто где живет. Изучить обычаи и законы королевства Дивед. Особенно — законы. Потому, что ты под судом за ведовство. И наконец — к тебе посетители.

Посетителями оказались Тристан и Бриана. Что никак не помешало новообретенным сестрам устроить игру в "благородную даму на смертном одре". Немайн под ручки затащили в постель, сменили рубашку, наложили верхнее платье — валлийское, с широкими рукавами. Тоже слишком большое. А нижнее, с узкими, на сломанную руку натягивать и пробовать не стали. Задумались. Меньше трех слоев одежды нацепить — позор для девушки из хорошего семейства. Непристойность. Сошлись на пледе — но не наворачивать по-римски, а просто подоткнуть. Ну и подложили целую гору подушек с вереском. Сложнее оказалось с обувью. Валлийские обычаи вполне позволяли леди щеголять по торфяникам в сапогах. Но не валяться в них в постели! Показаться же на людях босой означало позор или умерщвление плоти от скорби либо раскаяния. Тут началась целая дискуссия.

Клирик слушал эти рассуждения и соображал: а что такое, собственно, представляет собой "Голова Грифона" и ее славный хозяин? Понятия, которыми оперировали сестрички, были совсем не из бюргерского ряда. И даже не мелкого дворянства. На «шляхетство» скорее тянули жители холмов, нравом и гонором сильно напоминавшие однодворцев да арендаторов Речи Посполитой, хватающиеся за саблю при малейшей угрозе своей ледащей чести, и не упускающие случая похвалиться и перехвалиться. У Дэффида собирались немного другие люди. Спокойные. С бесконечным запасом внутреннего достоинства и осознания своей высшей годности. А сам он, если вспомнить давнюю аналогию с клубом, явно был не шинкарь "чего-изволите", не «эй-хозяин», а чистокровный "сэр председатель" без примеси. Местами тянул даже на "достопочтеннейшего сэра председателя". Которому не в лом лично проставлять пиво каждому члену клуба…

— Раз мне вставать нельзя, ноги можно просто укутать, — предложил Клирик в качестве опыта, — а то обуваться ради лежания…

— Грязно. Все равно, что постель топтать! — это Эйра. Впечатлительная, торопливая. Порох с перцем! — Я, например, больше возлежать в туфлях не буду. Даже сняв подставную подошву! Это так по-плебейски. Получается, что ты всегда готова встать!

— Кстати, потом нужно будет сшить муфточки для ног. Тонкие — на лето. И теплые — на зиму, — это Эйлет. Практична. Рассудительна. При этом самая светленькая из всех! А самая темненькая теперь Немайн…

— Меховые! Мягонькие. Заячьи. Нет, лучше кротовые, — Сиан. Любит все умильненькое? Наверняка — включая ушастых богинь?

— Шкуры убитых животных — варварство, — Тулла. Старшая. Замужняя — и оттого немного чужая остальной компании. Пока ей это нравится.

— Тогда снаружи тонкий лен, а мехом внутрь! Слушай, Немайн, а ты умная… — А Гвен подлизывается. Отдает чужую славу. И к врачу идти боится. Храп-то может и операцией закончиться. Мог, по крайней мере, в двадцать первом веке.

Вот и весь эксперимент. Никакого "так положено". Никакой оглядки на "Марью Алексевну". Девушки сами создают моду. При этом заранее уверены: то, что введут они, будет обществом принято. И при этом не гнушаются поднести гостю эль с мясными шариками. Сюрреализм. "Негоже лилиям прясть" наоборот. Ну так и что из того? Каковы сэры, таковы и леди.

Как только впустили Бриану та немедленно велела расположить больную по-другому. Не величественно, не удобно, а правильно.

На уголке постели, в ногах, устроился Тристан — слушать очередную сказку "про Кухулина". Как ни странно, несмотря на настоящее сражение позавчера и кучу новых впечатлений, упражнений он не позабыл, и продолжал отрабатывать первый удар «мельницы». К болящей же сиде пришел за новой порцией вдохновения, так что грех было разочаровывать. Из пересказов произошедшего у западных ворот он, кажется, сделал один вывод: Немайн умеет победить, даже проиграв. Кельтская традиция одобряла героические единоборства. Неписаный кодекс был строг и благороден, дозволялись и совместные пиры противников между схватками, и замена негодного оружия, обеспечивалась безопасность зрителей, оговаривалось недопущение кровной мести. Но итог боя, знак победы, был один — отрубленная голова.

Так было до римлян. Явившиеся на полуостров захватчики не стали запрещать поединки в стиле кардинала Ришелье. Они решили проблему красивее: потребовали, чтобы все дуэли перенесли в цирк. Мол, режьте друг друга: и гарнизону потеха, и горячих голов в округе поменьше. Почему-то количество поединков пошло на спад. Христианство вновь вынесло бои наружу — и головы побежденных теперь клали с телом в гроб. Но вырождения смертоубийства в бой до первой крови не случилось. Был, правда, еще рыцарский турнир — но там боевыми копьями не пользовались.