Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни - [51]

Другие европейские страны стали выделять государственные деньги на исследования в конце XIX – начале XX веков. На рубеже веков Норвегия, еще до того, как в 1905 году она обрела полную политическую независимость от Швеции, стала наращивать государственную поддержку исследований в сфере сельского хозяйства и рыболовства. В 1897 году был основан норвежский Национальный сельскохозяйственный университет, а в 1900 году – Агентство по рыболовству. В Дании, благодаря государственному финансированию исследований в сфере сельского хозяйства (в первую очередь производства молока) в начале XX века распространялись новые технологии переработки молока, создавшие условия для наращивания экспорта.

В конце XIX века роль государства усилилась также и в финансировании военных инноваций. Строительство боевых кораблей, где на тот момент применялись наиболее сложные и затратные технологии, в конце XIX – начале XX века превратилось в арену все более острого соперничества между Великобританией и Германией. В результате власти начали стремительно наращивать вложения в развитие судостроительных технологий, а взаимоотношения между частными фирмами, военными как заказчиками инноваций и государственными заводами в обеих странах коренным образом изменились (см. гл. 1 и 11 настоящего тома). Хотя в середине XIX века в промышленных странах основная часть выпуска вооружений приходилась на долю государственных оборонных заводов и судоверфей, гонка вооружений на море усилила роль частных фирм-поставщиков высокотехнологичных компонентов и орудий[34].

Крупные британские и германские промышленные фирмы, работавшие на удовлетворение растущего спроса на передовые виды вооружений, выступали в конце XIX – начале XX веков в качестве важного механизма международной передачи технологий проектировки и производства оружия, равно как и продвинутых технических методов по металлообработке и изготовлению изделий с более широкой сферой гражданского применения. Как показывает Требилкок (Trebilcock 1973), в Испании, России, Австро-Венгрии и других странах периферии Европы власти, договариваясь с ведущими британскими и германскими производителями оружия о вложениях в их судостроительные верфи и заводы, преследовали несколько целей. Во-первых, они хотели получить доступ к передовым видам вооружений (в первую очередь – к военным судам и пушкам, которыми эти суда комплектовались). А во-вторых – обучить своих инженеров и рабочих передовым техническим приемам, необходимым для производства этих вооружений и их установки на судна. Таким образом, рост государственных инвестиций в разработку и производство вооружений в передовых европейских странах вызывал значительные вторичные эффекты как внутри этих стран, так и на международном уровне.

Право интеллектуальной собственности

Еще в XVIII веке государство начало выдавать изобретателям патенты, тем самым гарантируя, что в течение определенного срока они будут иметь монополию на коммерческое использование новых технологий. Однако к середине XIX века правовая защита объектов интеллектуальной собственности, создаваемых частными лицами, а впоследствии и корпорациями, стала вопросом громадного экономического и политического значения. В США конгресс настаивал, чтобы Бюро патентов не жалело ни сил, ни экономических ресурсов на распространение информации об уже выданных патентах, а изобретатели были освобождены от уплаты почтового сбора при подаче заявки[35].

В конце XIX века во многих странах Европы шла оживленная дискуссия о том, как та или иная патентная система стимулирует инновации. В итоге в Англии в тот период суды не слишком стремились своими решениями защитить владельцев патентов. В Скандинавии вопрос о том, насколько вредны патенты для распространения инноваций, дебатировался еще много лет (Bruland and Smith 2010). Еще одно событие, которое показывает, насколько неоднозначно в тот период оценивали патенты, – это решение голландского парламента в 1869 году отменить национальную патентную систему. Кроме того, хотя ни Дания, ни Швейцария в тот период не имели национальной патентной системы, они могли похвастаться значительным развитием промышленности и инноваций.

В 1912 году Нидерланды восстановили национальную патентную систему, в 1894 году ее ввела Дания, в 1888 году – Швейцария. Проведенный недавно анализ данных международных промышленных выставок (Moser 2005) позволил заключить, что отсутствие патентной системы в этих странах (каждая из которых относилась к числу малых открытых экономик) не приводило к занижению темпов активности изобретателей, а изменяло вектор приложения их усилий. Технологии, представленные на выставках изобретателями из Дании, Швейцарии и Нидерландов, относились к тем областям, где патентная защита имела малое экономическое значение по сравнению с такими альтернативными механизмами защиты, как коммерческая тайна.

Усиление экономической роли патентного права и усложнение его национальных систем, наряду с ростом международной торговли, заставило правительства вступить в конце XIX века в переговоры о согласовании патентного законодательства. Власти США выступали за гармонизацию, но лишь на определенных условиях, поскольку опасались, что в итоге авторы нововведений за рубежом смогут нарушить права интеллектуальной собственности, зарегистрированные в США, – такую опасность вскрыла международная выставка 1873 года в Вене (Khan 2005: 298). Венцом этих усилий по гармонизации явилась Парижская конвенция 1883 года, которая установила для подписавших ее стран принцип «равноправия перед национальным патентным законодательством» (владельцы зарегистрированных вне страны патентов имели те же права, что и владельцы патентов, зарегистрированных в стране). В то же время США настаивали на введении принципа «взаимности», который требовал, чтобы иностранные государства признали у себя американские патенты