Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни - [34]

Капиталистический подход к организации сельскохозяйственного производства: тупиковый путь?

Распространение фабричной системы было одним из главных новшеств промышленной революции. Аналогом фабрики в сельском хозяйстве была ферма капиталистического типа – крупное хозяйство силой, управляемое помещиком или арендатором, где трудились батраки. Наемных работников в сельском хозяйстве привлекали и до сих пор широко привлекают как дополнительный источник трудовых ресурсов, особенно на время сбора урожая. Но называть хозяйство «капиталистическим» следует только в том случае, если наемные работники составляют большую часть ее постоянной рабочей силы. В начале XVIII века фермы такого типа были широко распространены в зерновых районах юго-восточной Англии и в последующие десятилетия они распространились на остальную территорию страны, к 1851 году превратившись в господствующую форму организации сельского хозяйства (Shaw – Taylor 2012). В других частях Европы «капиталистические» фермы встречались довольно редко и были ограничены отдельными областями: долина реки По в Италии, восточный берег реки Эльбы в Германии, некоторые винодельческие районы Франции (Бордо). Крупные имения с наемным трудом (латифундии) существовали в Южной Америке и Средиземноморье, однако их редко относили к капиталистическим, поскольку считали слишком отсталыми в технологическом плане (см. гл. 13 первого тома). Предполагалось, что они способны конкурировать на мировом рынке только ценой нещадной эксплуатации своих батраков, прикованных к земле квазифеодальными отношениями. Таким образом, в середине XIX века сельское хозяйство капиталистического типа было принято рассматривать как почти британскую новинку. Но тогда и современная фабричная система была почти исключительно британским явлением. Поэтому марксисты предсказывали, что Европа и остальной мир видит в лице Англии свою будущую эпоху промышленного сельского хозяйства, в котором капиталистические фермы не будут уступать по размерам промышленным компаниям и вытеснят с рынка неэффективные семейные хозяйства и традиционные латифундии.

Любой, кто обладает хотя бы самыми скромными знаниями о мировом сельском хозяйстве, подтвердит, что предсказание марксистов не сбылось. Тем не менее доказать этот тезис не так легко, как кажется на первый взгляд, потому что у нас нет данных о доле «капиталистических» хозяйств и ее динамике. Многие государства начали собирать информацию о размерах и формах управления хозяйствами в XIX веке, и начиная с 1930 года ФАО стало обобщать эту информацию в своих выпусках всемирной сельскохозяйственной переписи. К сожалению, охват стран от одного выпуска к другому меняется и, что самое главное, в переписи «капиталистические» фермы не выделяются в особую категорию. В них проводится различие между землями племен, хозяйствами арендаторов и участками в личной собственности; на долю последних приходилось около двух третей всей пахотной площади в 1950 году и трех четвертей в 2000 году (Federico 2006). В эту последнюю категорию как раз и попадают «капиталистические» фермы, при прочих равных, более крупные, чем семейные хозяйства. Следовательно, если бы произошло их распространение, то средний размер хозяйства должен был бы увеличиться. Но согласно переписи, в период с 1950 по 1990 год размер хозяйств сократился на 40 % в Азии, где он изначально был небольшим, и на 30 % в Латинской Америке. Средняя площадь возделываемых одним домохозяйством земель выросла на 20 % в Европе и более чем вдвое в Северной Америке. Теоретически этот рост мог бы означать распространение хозяйств «капиталистического» типа, однако ситуация в Соединенных Штатах, где сельское хозяйство имеет, пожалуй, самые развитые в мире формы, не подтверждает эту гипотезу. В американской сельскохозяйственной переписи 2007 года (US Department of Agriculture 2007, Table 64) выделяется семь категорий, начиная с «хозяйств с ограниченными ресурсами» и заканчивая «очень крупными»), а также категория «несемейных» хозяйств (находящихся в собственности у корпораций). На долю последних приходится около одной пятой совокупных продаж, однако в каждом из них работало в среднем лишь трое постоянных наемных работников и, что самое главное, 90 % этих предприятий принадлежали семьям. Если добавить к ним «очень крупные семейные хозяйства» (с годовой выручкой свыше 1 млн долларов и средней численностью постоянных работников равной четырем), то доля крупнейших ферм в совокупной выручке вырастет до 75 %. Это очень крупные предприятия по сравнению с крестьянскими владениями в традиционной сельскохозяйственной системе, однако они все равно теряются на фоне сектора в целом. Лишь 5,584 тыс. хозяйств (всех категорий) имели выручку более 5 млн долларов, при этом их средняя выручка составляла 14,9 млн долларов, что равно 0,05 % совокупного оборота сельскохозяйственной продукции.

Подводя итог, мы видим, что данные однозначно указывают на то, что крупные хозяйства «капиталистического» типа всегда являлись периферийным типом организации производства, и если и имели хоть какой-то вес в мировом производстве, то в ходе XX века он падал. Можно возразить: опираясь на данные о площади земель из переписей, мы занижаем долю «капиталистических» хозяйств и их рост во времени, поскольку они производительней остальных способов организации. В XIX веке на таком допущении строилось представление об их превосходстве. Однако эта гипотеза не подтверждается данными. Величина валового выпуска с единицы площади либо не связана, либо отрицательно связана с размерами хозяйства. Кроме того, в американских данных за основу статистики взята величина выручки, а не площадь земли.