Кельты анфас и в профиль - [46]

Этими ритуальными действиями английский король без всяких слов заявлял во всеуслышание: «Нет больше королевского дома Гвинеда, нет больше такой королевской династии, есть только мое королевство и моя династия!» (и снова напрашивается продолжение в стиле «А вы, валлийцы, теперь никто и звать вас никак»).

И все в этой истории было бы совершенно банальной драмой подчинения одного народа другим, если бы не одно интересное обстоятельство: валлийцы ухитрились какое-то время, несмотря на все это, править Англией.

А вышло это так. Жила-была в Уэльсе с незапамятных времен (как минимум со времени римского владычества в Британии, а то и раньше) аристократическая семья по имени Tudur (читается приблизительно как «Тидир»). Имя это само по себе громкое: так звали царей-королей не только у древних бриттов, но и у галлов, и изначально это имя звучало как Toutorix, король тоута или туата, то есть племени и страны. Так нарекали, естественно, только самых знатных — тех, кто либо занимал должность правителя, либо состоял с ним в родстве. Но дальше мы будем называть эту династию не Тидирами на валлийский манер, а Тюдорами, так, как у нас принято давным-давно, с тех пор, как это семейство стало известно далеко за пределами Уэльса.

Первым представителем Тюдоров, появившимся на страницах английской истории, был человек по имени Оуэн ап Мередит Тюдор, живший в XV веке. Он женился на вдове Генриха V — Екатерине Французской. У них родились сыновья Эдмунд и Джаспер. Эдмунд Тюдор женился на Маргарите Борфорт, которая была представительницей одной из ветвей королевского рода, а их сын Генрих впоследствии стал королем. Его пусть к власти был немного витиеват, так как время для Англии было неспокойное — шла война Алой и Белой розы. Поскольку других претендентов на престол попросту поубивали, то Генриха прямо на поле боя провозгласили королем, присвоив ему седьмой порядковый номер. На своей эмблеме он объединил две розы, алую и белую, и вообще правление Генриха VII было мирным и способствовало укреплению престижа Англии. Так на какое-то время, до прихода к власти шотландских Стюартов, английские короли носили валлийскую фамилию.

Правда, нельзя сказать, что для Уэльса это было исключительно благом. Да, валлийцы были и оставались самым благополучным кельтским народом из всех, они избежали жестокостей, подобных тем, что пришлось пережить населению Ирландии. И тем не менее воцарение Тюдоров нанесло удар по валлийской культуре: многие аристократы вместе с новым королем перебрались в Лондон.

Барды, бывшие важными персонажами при королях и позже, после упразднения королевской власти, служившие знати, были в Лондоне не нужны. Это не значит, что они полностью исчезли как класс: я уже говорила, что традиции бардов дожили до Нового времени. Но, как обычно бывает, английская культура и английский язык сделались более важными и престижными.

А валлийская поэзия со сложной системой внутренних рифм и богатством поэтического словаря дожила до наших дней во многом благодаря усилиям энтузиастов, придумавших ежегодные поэтические состязания.

Глава 17. Храброе сердце и независимый остров

История присоединения Шотландии к Англии куда более драматична. Увы, у меня нет знакомых шотландцев, чьими горестными воплями можно было бы украсить начало этой главы, посему ограничиваюсь сухими фактами.

Итак, возвращаемся в XIII век. В то время как в Уэльсе идет война и правители Гвинеда пытаются сохранить независимость, на севере назревает не менее серьезный конфликт. В 1286 году умирает шотландский король Александр III, у которого нет наследников мужского пола. В результате шотландский трон достается его внучке Маргарите. Разумеется, этому решению предшествовали различные споры родственников, которые считали себя претендентами на престол. Маргарита была прозвана Норвежской Девой, так как была рождена дочерью Александра, вышедшей замуж за короля Норвегии. На момент провозглашения королевой бедняжке было всего семь лет.

Все тот же уже известный нам Эдуард I, оценив ситуацию, решил женить на ней (невзирая на слишком юный возраст потенциальной невесты) одного из своих сыновей. Правда, из этого ничего не вышло: по дороге из Норвегии в Шотландию девочка простудилась и, не добравшись до шотландских берегов, умерла на Оркнейских островах.

Больше прямых наследников у Александра III не было. А желающих занять трон, как водится, было в избытке. Что начинается в таких ситуациях в любой стране в любую эпоху, и так понятно. Эдуард I между делом очень кстати вспомнил, что и он сам может претендовать на шотландскую корону: в его предках числилась и Матильда Шотландская, дочь короля Малькольма III. Но все-таки это было некоторой натяжкой, и шансы стать, кроме всего прочего, и королем Шотландии на законном основании у Эдуарда были невелики. Как мы помним, этот король свято чтил законы и договоренности и никогда не узурпировал власть. И на сей раз он тоже поступил, как и подобает справедливому монарху: возглавил суд и вынес решение этого спорного вопроса. Случайно или нет, но принятое по закону решение весьма и весьма соответствовало его собственным интересам. В споре, прозванном Великой Тяжбой, победил Иоанн Баллиоль, кандидатуру которого всячески поддерживал Эдуард I. Разумеется, за поддержку полагалась благодарность. Причем отнюдь не символическая типа коробки конфет (особенно если учесть, что шоколадных конфет тогда вообще не существовало): Иоанн Баллиоль признал сюзеренитет Англии, а Шотландия сделалась вассальным государством.