Кельтский круг - [47]
Комиссар сжал кулаки, но сдержался. Если бы позволяли законы природы, он сейчас от души пнул бы ногой себя самого — в самое дорогое место.
— Если то, что я сейчас говорю, напечатает завтра «Бильд», я прихлопну вас на месте вот этой рукой, — прорычал он с предельно грозным видом. — Не исключено, что опасность грозит вам из-за того, что оба погибших были, как и вы, любовниками фрау Людевиг.
Физиономия Брехта перекосилась.
— Вот сука! — Больше он ничего не смог сказать.
— Кажется, для вас это новость, — холодно заключил Тойер. — Или вы ловко лжете. Это еще предстоит выяснить.
Брехт подошел к холодильнику и достал пиво:
— Присоединяйтесь!
Тойер отказался.
— Так, замечательно, господин Брехт. Теперь вы для нас стали еще важней. Вы последний из трех ее любовников, и на основании ваших показаний мы сможем выяснить, правду ли нам сказала фрау Людевиг. Если только оба вы, сладкая парочка, не лжете.
Брехт захмелел:
— Кирстен — невероятная баба. Вот уж три года, как мы знакомы. Заговорила со мной на улице. Просто так, знаете? Любой мужик, я думаю, мечтает о таком знакомстве.
— Я запрещаю вам даже думать о том, что я, мужик, тоже мечтаю об этом, — сердито прошипел сыщик, переходя в атаку.
— Ладно. С тех пор она иногда приходит ко мне. Звонит и приходит. Я и предположить не мог…
— Вы считали себя крутым жеребцом, который удовлетворяет стареющую маклершу. Раз в три недели — ей этого хватало, — с насмешкой проговорил комиссар. И едва не прикусил язык: ведь у него встречи с Хорнунг происходили примерно с такой же частотой.
Брехт злобно зыркнул на него:
— Я не считаю себя крутым. Я просто живу, поймите, просто живу. Понимаете?
— Нет, не понимаю, — честно признался Тойер. — Вы бывали на шлирбахской вилле?
— Бывал, но редко. Иногда Кирстен уставала и приглашала меня к себе, либо ей хотелось заниматься вещами, которые у меня невозможны. Скажем, купаться в пене и тому подобное, у меня ведь только душ…
— И что внизу живет ее муж-инвалид — вы тоже знали?
Брехт кивнул:
— Она мне об этом говорила, да. Поэтому, мол, у нее мало времени. А вообще, знаете, что классного в этой ситуации?
Тойер задумался с преувеличенным старанием. Что тут могло быть классного? Ему почему-то пришли в голову битлз, супы в пакетиках и Густав Хейнеманн.[20]
Брехт не стал дожидаться ответа:
— Если по какой-то причине убийства прекратятся, я останусь под подозрением. Оно будет действительно снято с меня лишь в том случае, если меня грохнут. Во как!
— Чем дальше, тем интересней, — едко возразил сыщик и, не совсем уверенный в своих словах, добавил: — Ну, не такие уж мы дураки… Минутку! Фрау Людевиг ничего не говорила о том, что была с вами во время первого убийства! Вы мне лжете! Лжете! — истерично закричал гаупткомиссар, вскочил и схватился за оружие.
Брехт, казалось, был искренне озадачен:
— Я ведь не говорил, что любился с Кирстен. Штеффи была со мной, Штеффи, моя маленькая Мышка.
Тойер снова сел и послушно записал данные второй возлюбленной Брехта. Ей недавно исполнилось восемнадцать. Иногда комиссар чисто физически ощущал в себе склонность к очень строгой, консервативной морали.
— В Шлирбах я всегда ездил на горном велосипеде, через замок и лес. Вполне приличное расстояние.
— Да-да, — кивнул комиссар. — В самом деле, очень приличное.
Он взялся за мобильник и вызвал патрульную машину — она будет стоять возле дома, демонстрируя присутствие полиции.
— Достаточно вам для защиты? — брезгливо спросил он струсившего любовника. — Или в доме еще есть пожарные лестницы или что-то подобное?
Брехт помотал головой.
— Ну, раз нет пожарной лестницы, тогда полицейской машины у подъезда вполне достаточно.
В управлении сыщики сопоставили свои результаты. Штеффи действительно существовала, и она клялась, что слова Брехта соответствуют истине. Тойер сообщил все, что узнал. Очередь была за Лейдигом.
— В общем, в виблингенских дневниках я не смог найти ничего, что однозначно характеризует Гросройте как убийцу, но и ничего такого, что доказывало бы обратное. — Лейдиг пожал плечами. — Вот один из последних текстов. Его можно истолковать как намек на убийство Рейстера. Почитайте-ка…
Тойер взял у него записную книжку.
— «Убийца, который уже много лет… — и так далее, — теперь совершил нечто другое. Одного из тех мужчин, которые за рагу по-охотничьи беседуют о мертвых мальчиках… Одного из тех мужчин он убил… Вот начало века плазмы… Еще многим суждено умереть». Наш общий друг Момзен воспримет эти слова как признание, и возможно, так оно и есть.
— Может, наш мальчуган заболеет ветрянкой, — хмыкнул Хафнер.
— Тем не менее возможно, что это признание. — Тойер подпер голову руками. — Что там у нас с другими направлениями? Что с бегуном?
— По обоим убийствам у него железное алиби — он официант в «Европейском дворе», и его видели сотни людей. Поэтому он и бегает по ночам, после работы. Место находки он мне показал. — Лейдиг взял в руки карту.
— Потом, — отмахнулся Тойер. — Хафнер?
— Никаких фотографий Плаз… господина фон Гросройте, зато есть Брехт. — Он с ухмылкой показал снимок: любовник фрау Людевиг стоял в небрежной позе перед «Круассаном», держа в пальцах бокал-тюльпан. Подпись под снимком гласила: «Вольфганг Брехт — любовник и игрок».
Во рву обезьянника гейдельбергского зоопарка находят тело подростка — четырнадцатилетнего Анатолия. Случай кажется ясным: мальчишка ночью пролез сквозь дыру в ограде и стал жертвой агрессивного самца гориллы, испуганного вторжением на его территорию. Однако гаупткомиссар Тойер, доверяясь своему чутью, не спешит закрыть дело, хотя у него нет ничего, кроме смутных подозрений. Некоторое время спустя в обезьяннике обнаруживают еще один труп — юноши-цыгана. Если свидетели не отыщутся, Тойеру придется впервые в истории юриспруденции допрашивать гориллу.
Комиссару Тойеру и его группе начальство не поручает серьезных расследований. Однако когда полиция Гейдельберга вылавливает из реки утопленника, о котором никто ничего не знает, сыщик принимается за разработку этого дела, сразу заподозрив, что речь тут не идет о несчастном случае. Вскоре выясняется, что покойный зарабатывал на жизнь нелегальным и небезопасным ремеслом. Тойер получает энергичную помощницу в лице молодой сотрудницы прокуратуры Бахар Ильдирим, но время торопит: в Гейдельберге обосновался некий приезжий, который, выполняя тайный заказ, идет по трупам.
Под стеной Гейдельбергского замка найдена мертвой юная Роня Дан. Через день разбивается, выпав из окна собственного дома, местный пастор. В кармане покойного обнаруживается адресованная ему Роней записка, содержание которой позволяет предположить, что девушка была от него беременна. Начальник отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманн выдвигает свою версию происшедшего: пастор, убив шантажировавшую его девушку, не вынес мук совести и покончил с собой. Дело закрывается. Однако чутье подсказывает гаупткомиссару Тойеру, что настоящий убийца жив.
На оперативной работе не соскучишься, это майор Вершинин знает точно. Похищение маленькой девочки или двойное убийство бизнесменов — настойчивый и внимательный оперативник раскроет любое преступление. Однако подозрительный несчастный случай с талантливым гитаристом начинающей рок-группы ставит Вершинина в тупик. Похоже, музыкант настроил против себя всех знакомых — значит, к гибели парня причастен кто-то из них. А может быть, это сговор? Однако вскоре и других участников группы начинают преследовать несчастья: дорожные аварии, удар током… Кто же задался целью уничтожить группу?
Во все времена среди тысяч обычных людей едва ли можно было отыскать хотя бы одного человека, обладающего паранормальными способностями. Но в конце двадцатого века, в годы перестройки, вдруг обнаружилось, что на свет все чаще стали появляться дети, от рождения наделенные сверхъестественными, поистине магическими силами. Ученые назвали этих чудо-детей «дети индиго».Герой романа «Проклятие Клеопатры» капитан УГРО Глеб Панов приезжает в поместье миллиардера Никандрова с надеждой, распутав обстоятельства таинственного похищения его пасынка, получить щедрый гонорар от благодарного отчима.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведение Баантьера «Убийство в купе экспресса» относятся к жанру полицейского романа. И это не удивительно — т. к. автор прослужил долгие годы в полиции.
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.