Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния - [3]

Из других дверей на этаже тоже высовывались головы. А по лестнице, спотыкаясь на каждой ступеньке, скакал постепенно деградирующий бас:

— И-!

— дем-!

— те-!

— бить-!

— сле-!

— ca-!

— ря-!

— Кого-то собираются бить, — сказал Саша.

— Слесаря-сантехника Бутылки. — Небось, опять предал Домсовет, — решил Адам. — Спасу его последний раз от расправы. — И, надев штаны, он ушел.

Подряников налил коньяк.

— Присаживайтесь, — сел сам, похлопал место рядом с собой и протянул девушке рюмку. — Я только сегодня вселился в этот дом и вот уже стал участником нескольких курьезов.

— Каких курьезов? — улыбнулась Марина. — Обычное дело. До свидания.

— Подождите? Вы идете смотреть, как бьют слесаря? Я с вами. Скажите, почему он предал Домсовет?

— Я иду домой, — улыбнулась Марина. — Чего я там не видела?

— Посидите еще, — он схватил ее за подол халата, — вернется ваш… этот… возлюбленный, что ли? — а вас нет.

Но в дверях уже оказался молодой человек, который кривил губы, глядя на Подряникова.

— Вот мой возлюбленный — Иван, — улыбнулась Марина, и они ушли в обнимку.

Саша некоторое время сидел, уставив взор на тапочки, еще не высохшие от пролитого чая.

— Эта девушка моя, — вдруг сказал он и выбежал из квартиры.

На лестничной клетке стоял лысый толстый человечек — Сашин начальник на работе и председатель Домсовета в быту — Клавдий Иванович Сплю. Раскладывая на слоги каждое слово, он говорил Фрикаделине гадости о супруге. Он предлагал помощь Домсовета и требовал писать жалобы во все инстанции.

— В какой квартире живут Марина и Иван? — на бегу спросил Саша.

— В-семь-де-сят-вто-рой, — ответил Сплю, — но-вы-не-дол-жны-ту-да-хо…

— Завтра доскажете, — бросил Подряников и умчался наверх.

Дверь в 72-ю не имела видимых следов замка. Саша звонил-звонил, стучал-стучал и, не дождавшись ответа, вошел своевольно. На кровати сидел помятый отрезвевший сантехник и, прижимая ладони к щекам и всхлипывая, тихонечко матерился. Марина гладила его по голове. Сусанин и Иван стояли без дела. На Подряникова никто не обратил внимания, вернее, посмотрели так, словно он жил в этой квартире и вот вернулся с вечерней прогулки.

— На лестнице Сплю говорит вашей жене про вас черт-те что, — сказал Саша Сусанину.

— Ну что с дедушки Клавы возьмешь, кроме?.. На него даже обидеться нельзя, — ответил Адам. — А вы — ябеда.

— Вот что, — сказал Подряников, — я хотел бы справить что-то вроде новоселья. Пойдемте все ко мне пить кофе с коньяком.

Бутылки размазал рукавом влагу по лицу:

— Выпить я всегда рад.

— Тащите ваш кофе сюда, — сказал Сусанин. — Мы не вернемся в оккупированную квартиру.

— Хорошо, — сказал Саша. — Марина, вы мне не поможете?

— Ты что? Дистрофик? Банку кофе один не дотащишь? — спросил Иван.

— Я хотел, чтобы Марина помогла сварить кофе.

— У вас есть гитара? — спросил Сусанин.

— Есть.

— Захватите и ее: я хочу петь.

Подряников мухой слетал туда-обратно (слесарь едва успел икнуть второй раз) и, не отдышавшись, с порога попросил объяснить ему, что такое Домсовет. Все вопросы он направлял Сусанину, потому что остальные старались повернуться к нему спиной или боком.

— Обратитесь к Сплю, — посоветовал Адам.

— Но он почти не умеет говорить!

— Домсовет — это принудительное содружество активных и пассивных идиотов под одной крышей, — объяснил Адам.

— А почему это содружество распускает кулаки? — ее унимался Подряников, как будто за слесарем наступала его очередь. — В силу своего идиотизма?

— Т-с-с-с! — сказал Сусанин, — активисты услышат. Стены-то картонные и домик карточный. А у нас тут полуподпольный штаб конъюнктивных идиотов.

— Но все-таки, почему? — прошептал Подряников.

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо рассказывать всю историю Домсовета и роль в ней слесаря-сантехника Бутылки — личности легендарной, греческого происхождения, — при этом Сусанин взял Бутылки за подбородок.

— Иык! — сделал горлом слесарь.

— Впрочем, эллинскую кровь из него клопы уже высосали. — Адам сел на кровать, стукнул Бутылки по спине кулаком и начал рассказывать. — Итак, виновником создания Домсовета оказался винный магазин, пристроенный к нашему дому. Сами понимаете: чтобы распить бутылочку-другую, не стоит тащить двух случайных друзей к себе домой. Для этого существуют чудесные скверы и не менее чудесные подьезды. Но у ближайшего сквера, как назло, находится отделение милиции, а от него рукой подать до вытрезвителя, поэтому алкоголики облюбовали наш подъезд как распивочный рай и на случай: если еще приспичит — недолго бежать. Были времена, когда в каждом пролете стояла группа лиц, и один из группы держал стакан и бутылку. Лестничные клетки были усеяны битым стеклом, окурками, плевками. Жильцы ходили возбужденные, а матерные перебранки ежедневно заканчивались дракой. Не боялся алкашей до поры до времени один Югин, потому что держал возле двери цепного пса в конуре, тот самый И ван дер Югин, жилплощадь которого вы узурпировали…

— Она ему не понадобится. Его посадят в тюрьму или в сумасшедший дом, как только поймают, — сказал Саша,

Сусанин усмехнулся:

— Югина не поймают. Он переоделся грудным ребенком и скрывается в родильном доме. А если за ним придут, мы перепрячем Югина в детский дом, или я усыновлю его под псевдонимом. В конце концов, он наш друг, и того Цербера, которого алкоголики споили насмерть, подарил ему я… Но это — другой разговор. Вернемся к пропойцам, все более распоясывавшимся, все обильнее окроплявшим места пьянок самым постыдным образом. Даже в сортире «Незабудки» запах мочи не бывает такой резкий, какой стойко удерживался в подъезде. И вот тогда нынешний костяк Домсовета, состоящий из майора…