Кедры на скалах - [2]

Смирнов начал с оценки каждого занятия во взводах и отделениях. Дотошно разбирая методику офицера и сержанта, он добивался, чтобы у того постоянно возникал жесткий вопрос к себе: чему научил он своих солдат сегодня, в чём они стали увереннее и сильнее? Если положительного ответа не находилось, значит, время потрачено зря. Требовательности Смирнова стали побаиваться. Зато и уважение к нему росло.

Горы требуют от людей особой закалки – это говорил ему и прошлый опыт. На стрельбище, тактическом поле он сделал ставку на комплексные тренировки, когда солдат и сержант учится одновременно наблюдать за противником, применяться к местности, вести огонь, маскироваться, следить за соседями, развивает ловкость, выносливость и силу. Часто приходил на ротные занятия комбат – одобрял, давал свои советы. И лишь со временем Смирнов оценил помощь своего заместителя по политчасти.

Лейтенант Малышенко отлично стрелял из всех видов оружия, владел всеми профессиями, какие есть в батальоне. Появляясь на тренировках, он своим примером разжигал настоящую борьбу за первенство. В этой борьбе скоро выделился боевой актив, на который можно рассчитывать в самый трудный момент. В роте даже своя прибаутка сложилась: «Стреляй – как Зотов, води – как Ботов, бегай – как Диденко, ползай – как Войтенко, и отметит тебя лейтенант Малышенко». Он действительно умел отметить отличившихся – перед строем, на собрании, в стенной печати. Взводы и отделения ревниво следили за тем, чтобы в их числе был хотя бы один из лучших в воинской профессии – пулеметчик, гранатомётчик, снайпер, водитель или наводчик – оператор БМП. За этими лучшими потянулись все…

Смирнову вдруг припомнилась кривобокая сопка с неровными, словно изорванными, скатами. Солнце и раскаленные камни как будто сожгли воздух, и всё же в нём держалась мелкая, едкая пыль. Обходя опорный пункт «противника», рота поднималась на боковой гребень. Смирнов видел, как цепочки взводов залегают всё чаще, а время истекало. Он искал глазами командиров взводов. Догадаются ли сами, в чём теперь главное? Если в критический момент боя нужен огонь – сам ложись за пулемет! Надо прорваться сквозь трудный участок, – покажи пример, если даже придется первым пройти по минному полю!…

Он нашел их в цепи взводов – лейтенантов Галиулина, Ищука, Титкова. Понял: главное сейчас – хотя бы десятку стрелков выйти на гребень вовремя, а уж там они обеспечат выход всей роты. На фланге, где подъем особенно труден, впереди цепи оказался замполит, за ним тянутся сержант Зотов и рядовой Войтенко, те самые, о которых сложена прибаутка. И ещё десяток мотострелков опережают цепь: сержант Петраков, ефрейторы Титанов и Абаев, рядовые Серегин и Комаров… Коммунисты и комсомольцы, боевой актив роты – командирская опора.

В этот день Смирнов поверил, что рота в батальоне может стать ведущей, люди стремились к этому, старались доказать, что самую трудную задачу могут выполнить наилучшим образом.

Неделю назад прошло учение с боевой стрельбой, но не сама оценка, лучшая в батальоне, была дорога ротному. Всё получилось у него на этом учении – марш, атака, стрельба, маневр – вот самое дорогое. Лишь после всех волнений и тревог он понял, что пережил, может быть, самые счастливые часы своей командирской жизни. Не оттого ли немножко грустно, что эти часы уже позади? Впрочем, стоит ли грустить о таком? – ведь новый год впереди, а цель у него в наступающем году побольше прежней…

Рота в две шеренги стояла перед казармой на белой от снега площадке, и он словно увидел её новыми глазами. За последние месяцы глаз привык к выгоревшим кителям и защитным курткам, а тут – строгий ряд перепоясанных шинелей, блеск пряжек и звездочек, смуглые от загара, спокойные лица. Когда выслушал рапорт старшины и поздоровался с людьми, спросил, по какому случаю построение.

– Приказано, товарищ старший лейтенант, от каждой роты выделить по двадцать человек. Я за вами посыльного отправил – вы назначены начальником сводной команды.

– А что случилось?

– На перевале перекрыло дорогу. Не то лавина сошла, не то пурга нашалила. Саперы просят помощи, люди нужны.

«Значит, комбат хочет быть справедливым – от каждой роты берет людей поровну, хотя мы отдыхаем, а у соседей ещё с техникой хватит забот. Надо помочь комбату. Видно, у передовиков доля такая – делать побольше других… Жалко – письма сегодня уже не отправить, опоздают. Придется поздравить телеграммами».

Смирнов пристально оглядел строй.

– Дело, товарищи, серьезное. Дорога в горах – это жизнь, вы не хуже меня знаете. Поработать придется на совесть. Поэтому прошу выйти из строя добровольцев…

Несколько мгновений строй был неподвижен, и тревожно дрогнуло сердце командира. Но вот вперед шагнул комсомольский секретарь Зотов, за ним – рядовой Войтенко и ефрейтор Птанов, спустя секунду, обе шеренги качнулись, сделали два шага вперед.

– Спасибо, – сказал он спокойно. – Даже и на расчистке дороги одна рота – это не то, что сводная команда. Ведите, старшина, роту переодеваться.

И когда проходили они мимо командира, печатая шаг по снежной площадке, в памяти его вдруг снова ожило что-то далекое. Может быть, темно-зеленые горные кедры над скальной кручей, похожие на воинский строй.